Эрл Гарднер - Девственница-бродяга

– Где происходил разговор? – спросил Бергер.

– В его кабинете, в универмаге.

– Кто при этом присутствовал?

– Только я и Эдисон.

– Что произошло?

– Я хотел получить кое-какую информацию для передачи другу, который ведет колонку в газете. Я спросил мистера Эдисона о том, как он подобрал во вторник вечером некую девушку и обеспечил ей комнату в отеле. Эдисон посоветовал мне обратиться к его адвокату.

– Он назвал имя адвоката?

– Да, сэр. Имя Перри Мейсона.

– И вы встретились с мистером Мейсоном?

– Да, сэр.

– Когда?

– В тот же день.

– Где?

– В его кабинете.

– И что вам сказал тогда мистер Мейсон?

– Мистер Мейсон заявил мне, что его клиент не желает огласки и дал мне чек на две тысячи долларов, подписанный мистером Эдисоном.

– Вы хотите сказать, что мистер Эдисон дал вам две тысячи долларов за то, чтобы вы умолчали, что он был на некоем участке шоссе во вторник вечером?

– Да, сэр.

Гамильтон Бергер расплылся в самодовольной улыбке и с сарказмом в голосе обратился к Мейсону:

– Задавайте ваши вопросы, если они у вас есть.

Мейсон, будто не замечая иронии Бергера, спросил свидетеля:

– Другими словами, вы пришли к мистеру Эдисону, чтобы шантажировать его, мистер Хэнсел?

– Да, – твердо ответил свидетель. – Если ваш клиент не хотел бы кое-что утаить, он бы не дал двух тысяч за молчание.

– Что он хотел утаить?

– Это вы знаете.

– Я не знаю. Я спрашиваю вас.

– Утаить то, что он прихватил с собой блондиночку и нежно заботился о ней, и то, что он был на том месте во время убийства.

– И за какой же из этих фактов он выложил деньги?

– Наверное, за оба.

– Вы так полагали?

– Да.

– Значит, вы знали об убийстве, когда начинали шантажировать его?

Хэнсел растерялся, не зная как быть.

– Вы знали? – настаивал Мейсон.

– Нет.

– Почему же вы сказали, что полагаете, что он заплатил вам за то, чтобы утаить факт своего нахождения на шоссе в тот вечер, когда произошло убийство?

– Так я думаю теперь.

– Но тогда вы так не думали?

– Нет.

– В то время вы ничего не знали об убийстве?

– Конечно же нет.

– Вы пытались шантажировать его только потому, что он подружился с молодой женщиной?

– Он организовал ей комнату в хорошем отеле.

– Вы договорились со службой окружного прокурора, что вам будет гарантирована безопасность от обвинения в шантаже, если вы выступите свидетелем по этому делу?

– Я не заключал никаких договоров.

– Но вы так поняли ситуацию?

– Ну, я...

– Он понял именно так, – заявил Гамильтон Бергер. – Вымогательство это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.

– Прекрасно, – ответил Мейсон, – но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.

– Да, – рявкнул разозленный Бергер.

Мейсон повернулся к Хэнселу.

– Почему вы не сказали об этом?

– Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.

– Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.

Хэнсел молчал.

– Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? – спросил Мейсон.

– Привлекался.

– За что?

– За шантаж.

– Сколько раз?

– Четыре.

– У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?

– Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, – заявил Гамильтон Бергер. – Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.

– Вы согласны с этим, мистер Мейсон? – спросил судья Китли.

Мейсон почтительно поклонился.

– Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.

В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.

– Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, – наконец заявил судья Китли. – Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.

Судья Китли покинул зал. Вслед за ним ушел и Гамильтон Бергер, которому пришлось отбиваться от наседавших журналистов.

Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.

– Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.

В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:

– Важная новость!

– Что такое?

– Мы нашли ее.

– Кого? Партнершу Хэнсела?

– Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.

– Наконец-то! – не скрывая радости, воскликнул Мейсон.

– Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.

– Мистер Эдисон, – возвысил голос Мейсон. – Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.

Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:

– Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!

– Что есть? – не понял Эдисон.

– Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.

Мейсон вернулся к Дрейку.

– Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?

– В отеле.

– Она никуда не денется оттуда?

– Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.

Мейсон усмехнулся.

– Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.

– Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.

– До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?

– Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.

– Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.