Эрл Гарднер - Встревоженная официантка

– Вы утверждаете, что уловили какое-то движение. Вы что-нибудь еще услышали?

– Какой-то странный скользящий звук.

– Словно кто-то шепчется?

– Нет, я не думаю, что слышал шепот, но это был какой-то странный скользящий звук.

– В то время вы не знали, что адвокат защиты Перри Мейсон и нанятый им Пол Дрейк находились в здании, в комнате, которую занимала обвиняемая?

– Нет, я этого не знал.

– Что произошло потом?

– Послышался страшный грохот, и я... Ну, я очень удивился, напрягся и испугался. Я бросился бежать, а затем... Грохот раздался из какого-то места, расположенного между мной и черной лестницей, по которой я поднялся. Поэтому я бросился на парадную лестницу. Тут выскочил мистер Мейсон и набросился на меня.

– Лично Мейсон?

– Ему помогал Пол Дрейк, частный детектив. Они привели меня в беспомощное состояние. Дрейк отправился вызывать полицию.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.

Адвокат сделал пару шагов в направлении свидетельского кресла, чтобы подчеркнуть значимость своих вопросов.

– Когда вы отправились в дом Софии Атвуд, у вас было с собой оружие?

– Револьвер тридцать восьмого калибра.

– У вас имелось разрешение на ношение оружия?

– Нет.

– Тогда зачем вы взяли его с собой? Вы знали, что в таком случае незаконно иметь его при себе?

– Я считал, что могу оказаться в опасности.

– От кого могла исходить опасность?

– Не знаю.

– И вы были готовы стрелять в любого, кто встретится на вашем пути?

– Я был готов защищать свою жизнь.

– Вы считали, что вашей жизни может угрожать опасность?

– Да.

– Что навело вас на подобную мысль?

– Жизнь Софии Атвуд была в опасности.

– Вы знаете, почему на нее напали?

– У меня есть идеи по этому поводу.

– Вы думаете, что это связано с кражей стодолларовой купюры?

– Честно говоря, нет.

– Минуточку, минуточку, – вмешался Гамильтон Бергер. – Задан спорный вопрос. Я не стал выступать с возражениями, но адвокат защиты интересуется мнением свидетеля. Как указывал сам мистер Мейсон, нас не волнует то, что думает свидетель, нам нужны только факты. Пусть свидетель придерживается фактов.

– Прекрасно, – сказал Мейсон. – Мистер Баксли, вы присутствовали, когда София Атвуд заявила, что кто-то украл стодолларовую купюру из шляпной коробки, хранившейся в шкафу?

– Да.

– И вы высказали предположение, что эта кража могла быть совершена обвиняемой?

– Нет. Я задал несколько наводящих вопросов.

– Что вы имеете в виду под «наводящими вопросами»?

– Я спросил, сколько людей находилось в доме, сколько человек имели доступ к спальне миссис Атвуд, кто знал, что у нее в спальне хранятся пустые коробки из-под шляп.

– Пустые коробки из-под шляп?

– Да.

– Сколько коробок?

– Боже, я не в курсе. Она сказала, что положила деньги в пустую коробку из-под шляпы.

– Но вы не сказали «пустая коробка из-под шляпы», – заметил Мейсон. Вы сказали «пустые коробки из-под шляп» – во множественном числе.

– Возможно.

– Вы имели в виду, что там находилось больше одной коробки?

– Не знаю. Не думаю. Она сказала «коробка из-под шляпы».

– Но вы употребили множественное число.

– Ладно, я говорил о коробках из-под шляп во множественном числе.

– Когда вы задавали свои наводящие вопросы, о которых вы упомянули, вы говорили о коробках из-под шляп во множественном числе?

– Да, я сказал «коробки из-под шляп».

– И она вас не поправила, заметив, что имеется только одна пустая коробка?

– Нет. В тот момент создалась напряженная ситуация, и она думала...

– Минуточку, минуточку, – перебил Мейсон, поднимая руку. – Вас уже предупреждали, что нас не интересуют ваши собственные мысли. Нас тем более не интересует ваша способность читать мысли миссис Атвуд. Задавая вопросы, я пытаюсь выяснить то, что вы предумышленно заложили ей в голову – мысль о совершении обвиняемой кражи.

– Я никогда не говорил, что закладывал ей подобную мысль.

– Вы сами этого не говорили, об этом свидетельствуют ваши действия. Вы задавали наводящие вопросы о том, кто находился в доме. Но вы не задали ни одного наводящего вопроса о вашей собственной возможности украсть деньги.

– Конечно, нет!

– Почему нет?

– Потому что, как уважаемый бизнесмен, как друг, я, естественно, был вне подозрений – или, по крайней мере, считал себя вне подозрений.

– Но вы не считали, что обвиняемая – кровная родственница – тоже находится вне подозрений?

– Я просто задавал вопросы.

– Наводящие вопросы?

– Называйте их как хотите.

– Когда вы в последний раз заходили в дом, у вас при себе имелся револьвер?

– Да.

– Почему?

– Чтобы защитить себя в случае необходимости.

– Вы знали, что противозаконно носить оружие, на которое у вас нет разрешения?

– Да, я знал, что это противозаконно.

– Вы вломились в дом.

– Я не вломился – я открыл замок целлулоидом.

– С точки зрения закона, вы совершили взлом и проникновение, заметил Мейсон.

– Хорошо, обсудите этот вопрос с господином окружным прокурором, ответил Баксли. – Я ему все откровенно рассказал, и мы понимаем друг друга.

– Другими словами, вы получили неприкосновенность за любое совершенное вами преступление, в обмен на ваши показания?

– Речь не шла ни о какой сделке. Окружной прокурор пришел к заключению, что мои намерения абсолютно честны.

– У вас при себе имелась стодолларовая купюра?

– А это преступление?

– Я задал вопрос.

– Да, имелась.

– Как долго она у вас хранилась?

– Не помню.

– Попробуйте вспомнить.

– Я не помню, когда она у меня оказалась.

– Значит, у вас очень плохая память, – заметил Мейсон. – Я готов представить компетентное свидетельство о том, что вы отправились в свой банк, попросили дать вам стодолларовую купюру и...

– Хорошо, у меня имелась стодолларовая купюра. Это мои деньги. У меня было полное право снять их со своего счета в банке, когда мне заблагорассудится.

– А разве не является фактом, что вы отправились в дом Софии Атвуд, прихватив с собой стодолларовую купюру, с намерением подбросить ее в комнату, занимаемую обвиняемой, с тем чтобы в дальнейшем, при тщательном обыске комнаты полицией по вашему наущению, эту стодолларовую купюру нашли спрятанной под матрац или в каком-то другом месте, что явно указывало бы на вину Катерины Эллис?

– Нет.

– Я считаю, что ваши действия говорят громче, чем ваше отрицание. Вы на цыпочках заходили в спальню, намереваясь подбросить купюру, когда натолкнулись на радиатор, опрокинули титан с водой, послышался страшный грохот и вы поняли, что не один в доме. Но, прежде чем вы успели скрыться, вам пришлось встретиться с Полом Дрейком и со мной.