Андрэ Нортон - Меч обнажен

— Вы хотите сказать, они покидают Яву — эти самолёты?

— Да. Все, которые в состоянии это сделать. Это конец.

Короткие фразы, произнесённые невыразительным тоном, были подобны удару по лицу. У этого человека уже не осталось никакой надежды.

— Всему, что ещё может летать на этом острове, приказано улететь. Капитан Ван Норрис отправился в Тжину наблюдать за эвакуацией наземного персонала — некоторые американские и британские корабли всё ещё стоят там.

— А где эта Тжина? — спросил Лоренс.

Офицер развернул засаленный квадратный лист бумаги.

— Это на южном побережье — вот здесь. Маленький рыбацкий порт. Держитесь подальше от дороги, её дважды бомбили и обстреливали из пулемётов сегодня, — он спрятал карту обратно в карман рубашки. — Мы сделаем всё, что положено, и затем отправимся наверх, — он ткнул большим пальцем в сторону гор и, не сказав ни слова на прощание, двинулся обратно к поджидающим его людям.

Лоренс замешкался. Он обнаружил, что ему всё труднее сохранять ясность мышления, так же, как и следить за временем. Что же делать теперь? Попытаться поймать Пита в Тжине, или пойти с группой, планирующей вернуться и присоединиться к войскам, ещё сопротивляющимся в горах? Вернуться означало сражаться и встретить конец в последней отчаянной борьбе среди террас полей. Если же он доберётся до Тжины и найдёт Пита, то сможет чем-то помочь ему и воздушным силам, которые Пит пытается спасти. Куда же идти?

Юноша повесил свою винтовку на плечо и сунул руки в карманы изодранных шаровар. В левом лежал носовой платок с завязанными в маленький узелок в уголке рубинами. Он вытащил их, чтобы взглянуть ещё раз на тусклые сероватые камешки. Потом выбрал самый большой.

— Если упадёт выше по дороге — иду в горы, — объявил он вслух. — Ниже — постараюсь добраться до Тжины. Пошёл! — и закрыв глаза, он швырнул камешек в воздух.

— Оно упало вон туда, туан, — часовой, наблюдавший с интересом, указал, как только Лоренс открыл глаза. — Это оно, верно? — серое пятнышко на коричневой глине было «оно». Лоренс подобрал его, потом, подчиняясь внезапному импульсу, повернулся и стряхнул его на широкие поля шляпы часового. — Сбереги его, — предложил он. — Это рубин. И удачи тебе, товарищ.

Он удалился прежде, чем оторопевший солдат смог придумать ответ, следуя за дорогой вниз по склону в сторону неведомой Тжины.

Через четверть часа он догнал первых беженцев. Это была семья из четырёх человек — бабушки, матери и двух маленьких сыновей. Комковатые узлы висели на плечах даже самого младшего. Они тоже двигались к побережью. В ответ на расспросы Лоренса мать сказала, что отец и старший сын служат в ополчении — а где, она не знала. Они собирались приютиться у её сестры, потому что их собственный кампонг разбомбили накануне.

Лоренс шёл с ними до тех пор, пока они не остановились у пруда на ужин, таща большой узел и отказываясь от предложенной порции их скудной пищи. Но нетерпение не позволило ему задержаться, когда они остановились. Юноша поспешил прочь, чтобы влиться в поток беженцев, идущих к морю.

Уже стемнело, когда он наткнулся на грузовик, соскочивший с дороги, и группу анцаков, надрывающихся в попытках извлечь его из жидкой грязи рисовой делянки обратно на твёрдую поверхность. Когда ответственный за эту группу сержант обнаружил, что Лоренс говорит на местном диалекте также хорошо, как и по-английски, он хладнокровно использовал его как переводчика, чтобы давать указания своей команде не только криками и жестами.

Но даже сержант был вынужден убедиться в невыполнимости этой задачи, когда колпаки больших колёс целиком скрылись в грязи. Он невозмутимо приказал своим людям разгрузить машину и забрать из припасов всё, что можно будет унести.

Лоренс сменил свой фонарик с почти севшими батарейками на новый из имущества Британской Армии, набил липким шоколадом рот, запихал за пазуху упаковку НЗ, завершив процедуру наполнением карманов винтовочными патронами, — всё это из ящиков, вскрытых по приказу сержанта. Всё оставшееся было сброшено на рисовую делянку и скрылось от взоров в грязи. Потом сержант построил своё отделение и повёл вперёд. Шоферы — яванцы, безоружные и не имеющие снаряжения, плелись сзади. Лоренс пристроился к сержанту, отвечая на его вопросы и задавая свои.

Никто, как выяснил голландец, казалось, не имел ясного представления о случившемся с Индонезией. Сингапур пал. Бирма уже потеряна или будет вскоре, с дезорганизованной союзной армией и голодающими китайскими войсками, пытающимися отступить в Индию. Суматра утрачена. На Борнео ещё сопротивляются. Да и для Явы, зажатой в клещи между оккупированными Суматрой и Бали, надежды не оставалось.

— Вот таким образом, приятель, — анцак объяснял своё собственное участие в бегстве. — Последним приказом было провести этот несчастный грузовик с припасами для ребят, обороняющих Тжину. Ну, ты сам видел, что случилось с грузовиком. А что ещё могло бы случиться, если ехать по такой дороге ночью без света? Доберёмся до Тжины на своих двоих и притащим всё, что смогли унести.

— Потом вы собираетесь остаться в Тжине?

— Почём я знаю? Разве можно предугадать всё, что случиться в этой войне? Джапы повсюду высадились на парашютах — не говоря уже о вошедших из Палсмбанга. Хотя до нефти им добраться не удалось. Ужасно всё это получилось. Понасыпали песка во все шестерёнки, взорвали скважины — и всё. А здесь все наши самолёты разбомбили в щепки, прежде чем они взлетели. Мы теперь летаем на древних колымагах, связанных ржавой проволокой, чтобы не рассыпались. Нельзя удержать страну, пока они забрасывают людей за наши линии и врезаются в нас с тыла. Мы даже не можем придумать, как сопротивляться. Я маленький человек. Сейчас мы направляемся в Тжину, и я надеюсь, что хоть там мы сможем найти управу на джапов! Даже если они и возьмут базу, мы уйдём в горы и будем продолжать громить их оттуда!

Лоренс обнаружил, что уже приспособился к походному ритму, заданному сержантом и людьми за ним. Он устал, но это было много часов назад. Теперь он не чувствовал ничего, кроме острого возбуждения, непреодолимого интереса к тому, что может случиться дальше. Сквозь ночную тьму можно было видеть зарево горящей нефти, заводов, верфей, складов, испускающих к облакам чёрный дым. Мелкая сажа и пепел повисли в воздухе.

— Вы, голландцы, отлично здесь распорядились, — прокомментировал сержант.

— Год, а может, и больше, с этой земли им ничего не получить, — ответил Лоренс. — Наши планы были составлены, очень давно.

— Ужасно досадно, приятель. Мы были на Мьюзи, когда подожгли поля и очистительные заводы — хорошая работа, совершенно верно. Было так жарко, что чувствовалось даже за рекой, а это полмили. Как же это неправильно, человек делает хороший бизнес, а потом приходят какие-то джапы или наци и сравнивают всё с землёй — или ему самому приходится сжигать всё. Плохая шутка. Вы местный?