Майн Рид - Охотничий праздник

Но большинство других белок, в случае преследования, вскакивают на первое попавшееся дерево и, постоянно перескакивая с места на место, посмеиваются над охотником, которому случается иногда выпустить до двадцати зарядов и все-таки возвратиться домой с пустыми руками. Многие стреляют в белок мелкой дробью, но опытный охотник предпочитает для этой цели маленькую пулю, которая убивает белку на месте, тогда как раненый зверек удирает в свое гнездо, чтобы там спокойно умереть. Надо однако же признаться, что едва ли найдется какое-нибудь другое животное, не исключая и кошки, которое отличалось бы такой же живучестью, как белка. Раненая белка упорно цепляется за кору когтями и иногда висит на них даже и тогда, когда испустит последнее дыхание. Всякому случалось, конечно, наблюдать, что белки часто прыгают с чудовищной высоты и при этом избегают каких бы то ни было ушибов. Белка не чувствует себя оглушенной, спрыгнув с высоты в сто футов и более; даже самая бдительная собака не может поймать этого зверька на земле, так как после прыжка белка немедленно вскакивает на соседнее дерево и мчится на его вершину с такой быстротой, что глаз не успевает следить за этим удивительным акробатом. Почти все белки, и в особенности летающие, обладают замечательной способностью увеличивать поверхность своего тела, благодаря чему увеличивается и сопротивление воздуха, который поддерживает белку во время ее опасных прыжков.

Охотясь на белку, следует иметь при себе собаку, она, конечно, белки не поймает, но своим лаем указывает то дерево, на которое взобралась белка. Собака должна при этом отличаться быстрым бегом, чтобы загнать белку на первое попавшееся дерево и не дать ей достигнуть того ствола, в котором имеется дупло. Хорошо выдрессированная собака оставляет в покое кроликов и другую дичь и лает только тогда, когда ей удается загнать белку на дерево. При этом белка как будто бы понимает, что собака не может взобраться на дерево, а потому этот хорошенький зверек сидит себе на самых нижних ветвях, опустив хвост и помахивая им как бы в насмешку над беспомощностью собаки. Появление охотника сразу изменяет дело и заставляет белку искать спасения на верхних ветвях.

Наш кентуккиец рассказал нам, что на его родине устраивают большие охоты на белок, так как эти животные сильно вредят маисовым и другим полям, в некоторых штатах полагается даже особая плата за каждую убитую белку. Иногда охотники держат между собой пари и разделяются на две группы, человек по шесть в каждой. В результате таких соревнований к концу недели насчитывают до десяти тысяч убитых белок. Такие охотничьи подвиги возможны только в тех местностях, где раньше почти совершенно не охотились на белок. Что касается вопроса о переселениях этих животных, то он пока еще мало исследован.

Эти переселения не носят четкого характера, и причина их совершенно неизвестна. Как бы то ни было, но иногда случается видеть, как огромные стада серых белок передвигаются лесом и даже по открытой местности. Эти передвижения носят чисто стихийный характер, и их не могут остановить ни бурные потоки, ни широкие реки. Обычно белки боятся воды не меньше кошек, но во время передвижений тысячи белок безрассудно бросаются в воду, их уносит течением и они тонут, а те из них, которым удается благополучно достигнуть противоположного берега, оказываются такими усталыми, что окрестные жители, сбежавшиеся посмотреть на это небывалое зрелище, убивают беззащитных животных прямо палками, и добыча насчитывается сотнями и тысячами.

Один только доктор не принимал участия в нашем разговоре о белках: он ехал несколько впереди и, должно быть, разыскивал какой-нибудь ручеек, чтобы его водой разбавить содержимое своей фляжки. Вдруг доктор, повернув свою лошадь, поскакал к нам обратно, и на лице его явно были написаны удивление и беспокойство.

— В чем дело, доктор? — почти в один голос спросили охотники.

— Я видел медведя, — пыхтя, воскликнул доктор, — серого медведя, и я уверяю вас, что он имел самый ужасный вид!

— Так это был медведь! — закричал Мика, пришпоривая свою старую кобылу.

— Так это был медведь! — хором повторили остальные, пуская своих лошадей галопом.

Один только естествоиспытатель недоверчиво отнесся к этому известию, говоря, что мы все находимся очень далеко от местности, где обитают серые медведи, и что здесь мы могли бы только рассчитывать на встречу с его черным собратом. Но доктор даже не обиделся, когда его сочли неспособным отличить черного медведя от серого. Тем временем мы успели уже достигнуть того места, где, по словам доктора, должен был находиться медведь. Только опытный глаз проводников мог на опавших листьях различить след этого животного. Мика, ведя коня на поводу, шел, сильно нагнувшись вперед, и по его виду можно было подумать, что при поиске следа он скорее руководствовался обонянием, чем зрением.

След вскоре повернул в сторону от нашей дороги, и мы прошли по нему шагов сто в глубь леса. Большинство из нас, в том числе и я, были того мнения, что медведь успел уже далеко уйти вперед, и что поэтому не было никакой надежды догнать его. Но наши опытные проводники были совершенно иного мнения и с уверенностью утверждали, что медведь медленно подвигался вперед, часто отдыхал, и что логовище его находилось где-нибудь тут, поблизости. Это заставило нас еще дальше проникнуть в лес, а Ланти и Джек остались при фургоне, который продолжал медленно двигаться по дороге. Через какое-то время след круто повернул к опушке леса, и мы снова очутились около своего фургона. Вдруг оттуда раздались нестройные возгласы, и мы узнали испуганные голоса Ланти и Джека: они увидели медведя и громко извещали нас об этом. Мы стремились в ту сторону, откуда слышались голоса, но медведь успел уже скрыться в густом тростнике. Кентуккиец крикнул нам, чтобы мы отрезали медведю путь к бегству и окружили то место, куда он успел забраться. Мы быстро исполнили это приказание, и так как нигде не видно было помятой травы, надо полагать, медведь находился внутри зарослей. Мика смело проник туда, но двигался так осторожно, что в продолжение целых десяти минут ни малейший звук не указывал на то место, где находился охотник.

Наконец послышался его громкий голос:

— Живо: все сюда! Медведь сидит на дереве!

После этого приглашения мы радостной толпой устремились в заросли, так как встречи с медведем бывают не каждый день, и всякий надеялся пустить в зверя первую пулю. Но потом у нас невольно зародился вопрос: почему Мика не пользуется таким редким случаем и почему мы не слышим его выстрела? Ответ на этот вопрос мы получили только тогда, когда добрались до того места, где находился старый охотник. Оказалось, что он выразился не совсем точно и что медведь находился не на дереве, но в дереве, то есть внутри огромного ствола, лежавшего тут же и имевшего в диаметре более десяти футов. Свежий след приводил как раз к отверстию в стволе, из чего мы заключили, что внутри него находилось логовище медведя и сам он «был теперь дома».