Генри Хаггард - Бенита

Перед стеной мы заметили фуру и палатку и, решив, что они принадлежат белым, пошли к этой стоянке. В палатке светился огонь, пола ее была откинута, так как стояла очень жаркая ночь. В ней сидело двое людей: старик с седой бородой и красивый малый, лет сорока, с темными, яркими глазами и с черной остроконечной бородкой. Они рассматривали груду золотых бусин и безделушек, лежавших на столе между ними. Я хотел заговорить, в эту минуту чернобородый человек услышал или увидел нас, схватив ружье, прислоненное к столу, он быстро повернулся и прицелился в меня…

— Ради Бога, не стреляйте, Джекоб, — сказал старик, — это англичане.

— Во всяком случае, лучше, если они умрут, — ответил тот мягким голосом с легким иностранным акцентом. — Нам не нужно ни шпионов, ни воров!

— Мы ни то, ни другое, но я умею стрелять так же хорошо, как вы, мой друг, — заметил я и направил на него дуло.

Он опустил свое ружье, и мы объяснили, что отправились в археологическую экспедицию, разговорились — и скоро расстались настоящими друзьями с нашими новыми знакомыми; причем, ни я, ни мой брат не могли сойтись с мистером Джекобом… Его фамилию я забыл. Меня поразило, что он необыкновенно ловко владел ружьем, и, насколько я понял, у него было таинственное и довольно темное прошлое. Не стану распространяться слишком долго; скажу только, что, поняв наши намерения, ваш отец (это был он) откровенно рассказал, что они искали сокровище, два или три столетия тому назад спрятанное в этой местности португальцами. Но племя макалангов, занявшее крепость Бомбатце, не позволило им производить нужные раскопки, говоря, что ее хранит призрак, что если потревожат землю, это принесет всем несчастье.

— Они отыскали золото? — спросила Бенита.

— Не знаю, потому что на следующий день мы ушли.

— А что это за дух Бомбатце, мистер Сеймур?

— Не могу сказать вам. Я знал только, что призрак — белая женщина, которая иногда на восходе или при лунном свете появляется на острие той скалы, о которой я рассказал вам. Помню, я до зари поднялся, чтобы увидеть привидение… как идиот, потому что, конечно, я ничего не увидел. Вот и все, что я знаю об этом.

Оба замолчали, потом Сеймур сказал:

— Вы рассказали мне вашу историю, хотите послушать мою?

— Да, — ответила она.

— Вам не придется слушать долго, мисс Клиффорд, мне, как бедному точильщику Кенинга, нечего рассказывать. Перед вами один из самых бесполезных людей на свете, ничем не отличившийся член класса, который в Англии называется высшим. Человек, не умеющий делать ничего, что стоит делать, кроме стрельбы. Я не получил ни одной профессии, я не работал и в результате в тридцать два года, я, разоренный, потерявший почти всякую надежду человек.

— Почему вы разорены и утратили надежду? — тревожно спросила она. Его тон огорчал ее больше всего.

— Я разорен потому, что мой старый дядя, почтенный Джон Сеймур, наследником которого я считался, совершил безумие — женился на молоденькой девушке, которая подарила ему цветущих близнецов. С появлением их на свет исчезли мои надежды на наследство, а также сумма в тысячу пятьсот фунтов, которую дядя ежегодно любезно выдавал мне с тем, чтобы я поддерживал свое положение в свете. У меня были кое-какие собственные средства, но также и долги. В настоящее время аккредитив на 2.163 фунта и 14 шиллингов и маленькая наличная сумма представляют все, что у меня имеется за душой.

— Я не считаю это разорением, эта сумма — целое богатство, — с облегчением сказала Бенита. — Имея две тысячи фунтов, вы в Африке можете нажить состояние. А почему же у вас нет надежды?

— Да, мне абсолютно нечего ждать в будущем. Поистине, когда я истрачу эти две тысячи фунтов, я не сумею заработать и шести пенсов. Стоя перед такой дилеммой, я нашел, что мне остается только использовать свое умение стрелять и сделаться охотником. Я собираюсь охотиться на слонов, пока какой-нибудь слон не убьет меня. По крайней мере, — прибавил Сеймур изменившимся голосом, — я собирался поступить так еще полчаса тому назад.

— Полчаса тому назад? Почему же… — и Бенита замолчала.

— Почему я изменил мой скромный план жизни? Мисс Клиффорд, я сказал вам, чем я был полчаса тому назад, теперь расскажу, что я такое в данную минуту. Перед вами человек, который раскаивается, человек, для которого открылся новый мир. Я не очень стар и думаю, что все-таки у меня есть некоторые способности. Может быть, мне на пути встретится возможность удачи, если же нет, я ради вас постараюсь найти такую возможность. Я хочу начать жить для вас более полно, чем в прошлом жил для себя. Если вы отдадите мне вашу руку, я еще смогу сделаться таким мужем для вас, которым вы будете гордиться, если нет, я напишу «конец» на могильном камне надежд Роберта Сеймура. Я чувствую, что мне не доставало именно вашей помощи, и молю вас выйти за меня замуж, хотя впереди вижу только бедность, потому что по натуре я искатель приключений.

— Не говорите так, — быстро сказала она, — все мы искатели приключений в этом мире.

— Хорошо, мисс Клиффорд. Тогда, значит, мне нечего больше говорить, теперь предстоит ответить вам.

Как раз в это время на капитанской палубе произошло смятение. Роберт увидел, как какой-то человек бросился вперед. Через минуту в машинном отделении отчаянно зазвонил колокол. Роберт знал этот сигнал: он обозначал «стой». Раздался новый звон: «задний ход на всех парах».

— Не знаю, что там такое? — сказал молодой человек своей даме.

Но раньше, чем замолкли его слова, все стало ясно. Казалось, весь нижний корпус громадного парохода совершенно остановился, тогда как верхняя его часть продолжала двигаться вперед; затем появилось другое, еще более ужасное ощущение: ноги скользили, беспомощно, тяжело, как по льду или по натертому полированному полу. Брусья хрустнули, веревки разорвались надвое с шумом пистолетного выстрела, тяжелые предметы понеслись по палубе. Толчок сорвал Бениту со стула, она натолкнулась на Роберта и оба упали. Он не ушибся и быстро вскочил, но она лежала неподвижно, и Сеймур увидел, что какой-то тяжелый предмет ушиб ей голову. Кровь бежала по ее щеке. Он поднял ее, и полный ужаса и отчаяния, прижал руку к ее сердцу. Слава Богу, оно снова начало биться. Она была жива!

Музыка прервалась, и короткое время в салоне стояла полная тишина. Потом мгновенно поднялся ужасающий крик, люди с безумными глазами бесцельно кидались туда и сюда; слышались вопли и визг женщин и детей; какой-то священник громко молился, упав на колени.

Роберт некоторое время стоял и думал; он прижимал потерявшую сознание Бениту к груди, и кровь из ее раны текла на его плечо. Но вот он решился.