Густав Эмар - Лесник

У калитки сада стоял Педро, держа оседланную лошадь под уздцы.

— Садитесь на лошадь, любезный гость, — весело сказал лесник.

— Как?

— Да ведь вы в шести милях от Толедо! Такой ходок, как вы, пешком не доберется за целые сутки, а верхом вы будете на месте как раз к выходу короля, если его величество — да хранит его Господь! — имеет привычку вставать рано.

— Да, это правда.

— Ну, теперь еще нет и шести. В восемь вы будете в Толедо, не особенно спеша. Полноте, не стесняйтесь со мной, мой любезный гость, и примите мое предложение.

— Принимаю, но с условием.

— Каким?

— Что вы позволите мне самому привести к вам назад вашу лошадь.

— Я не вижу к тому никаких препятствий.

— Так решено, благодарю вас… Но где же донья Мария?

— Торопитесь с отъездом; она спит, вы увидите ее, когда вернетесь.

Они отправились вместе, потому что лесник непременно хотел проводить своего гостя до входа в долину, чтоб указать ему дорогу, и тот принял эту услугу с признательностью.

Если бы незнакомец оглянулся в минуту отъезда, быть может, он увидел бы приподнятую занавеску в окне второго этажа и очаровательную белокурую головку, немного бледную, но с мечтательной улыбкой на алых губках.

Это Христиана, невидимая и задумчивая, присутствовала при отъезде незнакомца.

Во время пути мужчины разговаривали между собой о посторонних вещах. Когда они достигли того места, где надлежало расстаться, лесник указал незнакомцу направление, которого тот должен был держаться; впрочем, в нем трудно было ошибиться, необходимо было только все время ехать под гору.

— Теперь прощайте, мой любезный гость. Доброго пути!

— Прощайте и еще раз благодарю.

— Полноте!

— Одно слово!

— Что такое?

— Я один из первых сановников при короле.

— Очень рад за вас, если это вам приятно.

— Если бы, несмотря на свое желание, я был вынужден долго оставаться в отсутствии и… ведь неизвестно, что может случиться, не так ли?

— Так, но что же из этого?

— На случай, если бы вам понадобилась моя поддержка в чем бы то ни было, обращайтесь прямо в королевский дворец, назовите себя и спросите дона Фелипе.

— Кто этот дон Фелипе?

— Я, — улыбаясь, ответил незнакомец.

— Гм! Вы, должно быть, очень известны, если достаточно назвать вас по имени при большом дворе, который кишмя кишит звонкими титулами.

— Я действительно очень известен, — ответил незнакомец, слегка покраснев, — вы удостоверитесь в этом сами, если навестите меня. Сегодня же будет отдано приказание, чтобы вас тотчас провели ко мне, в какое бы время вам ни заблагорассудилось приехать. Вы не забудете?

— Как можно? Но маловероятно, чтобы я стал отыскивать вас при дворе; если вы желаете видеться со мной, вернее будет вам приехать сюда.

— И я, в свою очередь, запомню это. До свидания, любезный хозяин.

— До свидания, сеньор дон Фелипе; поручаю вам мою лошадь.

— Будьте спокойны, я поберегу ее.

Они еще раз махнули друг другу рукой на прощание, и дон Фелипе, так как это было имя незнакомца, ускакал прочь.

С минуту лесник следил за ним взглядом, после чего вернулся в долину. Стая куропаток поднялась перед ним, и он весело занялся охотой.

Прошло несколько дней. Ничто, по-видимому, не изменилось в мирной и тихой жизни обитателей лесного домика, однако теперь уже было не то, что прежде: донья Мария имела вид озабоченный, Христиана задумчивый, Лусия больше не смеялась, что же касается ньо Сантьяго, то он напрасно ломал себе голову, отыскивая причину всему этому, и страшно сердился, что не находит ее.

По прошествии десяти дней однажды за завтраком лесник вдруг спросил Педро, который стоял за его стулом:

— Давно ты имел известие о сыновьях?

— Довольно давно, сеньор.

— Где они?

— Старший, Мигель, пошел в моряки, как я вам докладывал, сеньор; он отправился из Байоны по морям-океанам.

— А другой?

— Перико?

— Ну да.

— Он на родине, как вам известно, сеньор, у наших родителей.

— Видно, не хочет быть моряком?

— О! Это истый горец! Я ждал от него письма и удивляюсь, что до сих пор не получил.

— Постой, завтра я поеду в Толедо и справлюсь; можешь быть спокоен.

— Благодарю, сеньор.

— Кстати, мне хочется узнать, что сталось с моей лошадью — кажется, этот дон Фелипе не церемонится со мной.

— Разве с друзьями церемонятся? — раздался тихий голос в дверях.

Все с изумлением обернулись. Женщины едва удержались, чтобы не вскрикнуть от испуга.

Дон Фелипе стоял на пороге, спокойный, улыбающийся, со шляпой в руке.

Он низко поклонился.

— Привет и доброго здоровья всем! — сказал он.

— Ей-Богу! Вы не могли явиться более кстати, дон Фелипе! — вскричал лесник. — Я как раз поминал вас.

— Слышал, — с улыбкой ответил тот.

— Мы только что сели за стол; милости просим позавтракать с нами. Педро, прибор.

— С удовольствием принимаю приглашение.

И гость сел между двумя девушками, которые, как бы по безмолвному соглашению, раздвинули свои стулья, чтобы дать ему место.

— Я привел назад вашу лошадь, любезный хозяин, — сказал дон Фелипе, как только сел, — не беспокойтесь о ней; я попросил бы моего друга Педро отвести ее на конюшню вместе с моей.

— А где же лошади, сеньор? — спросил ньо Сантьяго.

— Мой слуга держит их у калитки сада.

— Педро, — приказал лесник, — позаботься о слуге этого сеньора.

Педро поклонился и немедленно вышел.

Веселость и оживление, так давно исчезнувшие из дома, точно вернулись вместе с гостем.

Губы улыбались, глаза блистали, разговор был оживлен. Дон Фелипе очаровывал остроумием и веселостью. Он говорил про Толедо, про двор и вельмож, окружавших короля, как человек посвященный во все тайны придворного быта; он ловко передавал забавные анекдоты; словом, добродушно-свободным обращением, которое никогда не переступало границ приличия и хорошего вкуса, и слегка насмешливым, но всегда утонченным умом приводил в восторг своих слушателей, которые все время находились под обаянием его живой, меткой и увлекательной речи.

Часы летели, словно минуты.

Но в конце концов пришла пора расставаться, хотя дону Фелипе, по-видимому, так нравилось это милое семейство, что он всячески отдалял минуту отъезда.

В три часа, однако, ему необходимо было уехать; его звание обязывало его прибыть ко двору не позднее шести часов.

Итак, он отправился в путь, дав слово опять приехать, и хозяева усердно просили его не забывать своего обещания.

Дон Фелипе вернулся опять. Сперва он приезжал раз в неделю, потом по два раза и, наконец, ежедневно.

С каждым разом его посещения становились продолжительнее; казалось, ему стоило большого труда отрываться даже на несколько часов от своих новых друзей.