Густав Эмар - Тунеядцы Нового Моста

Наверху по-прежнему продолжалась свалка, и трупы градом сыпались в реку.

Клер-де-Люнь и Тунеядцы с радостью примкнули к дравшимся. Капитана сильно утешала мысль, что он убил Жака де Сент-Ирема, ему жаль было только, что он не мог вслед за братом отправить и сестру, но давал себе слово сделать это при первом удобном случае. Читатель знает, что капитан всегда держал свое слово.

В одно чудесное утро в начале июня, в девятом часу, от Компьена ехали двое хорошо вооруженных мужчин. На берегу реки живописно раскинулся городок Гискар. Путешественники въехали в одни ворота и выехали в другие, не останавливаясь. Едва миновав его последние домики, они увидели шагах в пятистах вправо огромное здание, выходившее фасадом на большую дорогу; у крыльца стояли телеги.

— Вот, кажется, гостиница, которую нам указывали в Компьене, — произнес Оливье (читатель, конечно, узнал в двух путешественниках наших героев).

— Да, это гостиница «Кок-Арди», — подтвердил капитан. — Меня уже, правду сказать, начинает беспокоить, что до сих пор мы не встретили никого из наших.

Они прибавили шагу и вскоре подъехали к крыльцу.

В общей зале пили и ели множество извозчиков, солдат, монахов и буржуа. Немножко поодаль от других аппетитно завтракали двое. Капитан подошел и сел возле одного из них.

— Крестник, ты, может быть, и меня угостишь? — спросил он.

— Ах, крестный! Parbleu! Только вы можете явиться так неожиданно! — вскричал Дубль-Эпе.

Другой путешественник, завтракавший с Дубль-Эпе, был Клер-де-Люнь.

Они объяснили капитану, что все остальные — буржуа, монахи и солдаты, кроме извозчиков, были Тунеядцы, нарочно делавшие вид, что не знают их.

— Теперь нам надо изменить путь, — сказал Клер-де-Люнь, — мы должны дать им пароль и назначить новое место встречи.

— Но я их не знаю, — возразил капитан.

— О, это пустяки! Чего вы не можете сделать, то сделаем мы. Где мы съедемся опять?

— Я думаю, — предложил Оливье, — самое лучшее — деревня Кайлю; там мы будем почти у самого арьергарда нашей армии и пока станем организовываться в окрестных лесах, пошлем гонца сказать герцогу де Рогану о нашем приближении. От Кайлю нам уже надо будет ехать всем вместе, а не врозь.

— Отлично, — согласился капитан, — но отсюда до Кайлю далеко, а твои молодцы, Клер-де-Люнь, если им не дать в руку, пожалуй, так уйдут, что их после и с фонарем не найдешь!

— В этом отношении, капитан, делайте, как знаете.

— Ну хорошо, так я тогда сам все это устрою.

Они кончили завтрак. Капитан шепнул несколько слов Клер-де-Люню, и тот подозвал Макромбиша, одетого толстяком-монахом, и велел ему свести Дубль-Эпе к тому месту, где Тунеядцы стояли лагерем.

— Дубль-Эпе, — прибавил он, — собери десятерых начальников отрядов и вели им как можно скорей явиться сюда; товарищи пусть подождут их возвращения в чаще ивняка.

Дубль-Эпе отправился с «монахом» Макромбишем, набожно раздававшим благословение встречавшимся извозчикам.

Зала гостиницы между тем мало-помалу опустела. Кроме капитана, Оливье и Клер-де-Люня, оставались только еще двое: один, мертвецки пьяный, спал, растянувшись на скамейке, другой — хорошенький, кудрявый, белокурый паж с черными глазами и светлыми ресницами, в потертом костюме пажа и высоких сапогах со шпорами, сидел, облокотившись на стол и опершись подбородком на ладонь, и, казалось, задумался, но на самом деле внимательно слушал разговор путешественников.

— Ну, — произнес капитан, — теперь нам бы надо ехать всем четверым вместе; ведь неизвестно, что может случиться. Как вы думаете, Оливье?

— Мне все равно, я буду делать, что хотите, — отвечал, покачав головой, граф. — У меня какое-то тяжелое предчувствие; точно какая-то опасность ждет меня. Никак не могу отделаться от этого чувства.

— Понимаю, — посочувствовал ему капитан, — и со мной это бывало перед битвой, например, в которой мне приходилось быть раненым. Но ведь, как говорил один мой знакомый турок, «чему быть — тому не миновать».

В эту минуту вошел Дубль-Эпе. Он все устроил, начальники отрядов через пять минут должны были приехать.

— Не пойти ли нам к ним навстречу? — спросил капитан.

— Да ведь они сами сейчас будут.

— В том-то и дело. Нам с ними лучше говорить не здесь, где столько лишних ушей и глаз. Не люблю я, — иронично прибавил он, — этих пьяных извозчиков, которые спят с открытыми глазами, и пажей, которые притворяются, что мечтают о своей любви, а сами слушают чужой разговор.

Едва успел капитан выговорить эти слова, как спавший извозчик вскочил и побежал к двери. Но паж быстрее молнии бросился загородить ему дорогу и так ловко воткнул в грудь кинжал, что тот и охнуть не успел.

Все это произошло чрезвычайно быстро; никто не успел опомниться.

— Что вы сделали? — вскричал граф, бросившись к пажу.

— Убил этого человека, как видите, — холодно проговорил тот.

— Но зачем?

— Посмотрите на него и увидите, зачем.

— Магом! — воскликнул капитан, взглянув на убитого и сняв с него парик и подвязанную бороду.

— Да, Магом, правая рука Дианы де Сент-Ирем, вашего неумолимого врага! — подтвердил паж.

— Но кто же вы сами такой? — спросил граф.

— Я? Убийца, — признался молодой человек с горькой усмешкой.

Между тем прибежали испуганный хозяин и его прислуга. Граф дал ему кошелек с золотом, сказав, что Магом убит в ссоре и что лучше скорей стащить его в реку, чем дать наехать объездной команде.

Через пять минут труп верного, преданного слуги Дианы был брошен в реку, а пол в зале вымыт, и от преступления не осталось никаких следов. Капитан подозвал пажа и предложил ему стакан вина; тот поблагодарил и залпом выпил.

— Вы так же хорошо пьете, как и владеете кинжалом, молодой человек! — отметил, смеясь, капитан. — Из вас выйдет толк. Теперь потолкуем, хотите?

— С удовольствием, — согласился паж.

— Кто вы такой?

— Я бедный сирота, воспитанный из милости в доме маркизы Барбантан…

— Клод Обрио! — изумился граф. — Теперь я вас припоминаю. А вы, друг мой, узнаете меня?

— О да, господин граф! — отозвался молодой человек с трогательным волнением. — Вы были всегда так добры ко мне, что я не могу вас забыть.

— Но каким образом вы здесь очутились? Вас так все любили у маркиза, особенно он сам и его жена!

— Да, господин граф, — рассказал молодой человек, — маркиз был очень добр ко мне, и я его любил, как отца. Недели две тому назад его разорвал волк на охоте. Не успели его похоронить, как от меня все отвернулись. Маркиза сказала, что я больше не нужен, и только из жалости дала мне рекомендательное письмо к вам; вы теперь единственный мой покровитель.