Густав Эмар - Сурикэ

— Вы не имеете никакой серьезной причины отказываться, так как уже не в первый раз вы делаете мне честь обедать у меня; если вы сегодня откажетесь, мне не только будет больно, но я даже сочту это за обиду.

— О, граф! Можете ли вы предполагать во мне такие намерения?

— Я, право, не знаю. Вы так скромны во всех обстоятельствах, что неизвестно, чего держаться с вами. Вы скрываете все, что делаете хорошего, с таким старанием, как будто вы совершаете какие-нибудь преступления.

— О, граф! Вы заходите слишком далеко, — отвечал Сурикэ с улыбкой.

— Так, например, вам пришла в голову великолепная мысль, и только вам одному она и могла прийти; вы же пытались приписать ее вождю, но он хорошо вас знает и не принял эту ответственность на себя; вы видели, я ни на минуту не сомневался в ваших намерениях.

— О! Это такие пустяки, и не стоит им придавать так много значения.

— Как, вы называете пустяками внимание, доставившее мне возможность часом раньше увидеть свое семейство?!

— Вы правы, граф, — отвечал Сурикэ, улыбаясь, — приношу извинения.

— В добрый час, вот таким я вас люблю. Не забывайте же, что я преданный вам друг и желаю, чтобы вы считали мой дом своим. А то я рассержусь серьезно.

— Будьте уверены, граф, что я готов сделать невозможное, чтобы только быть вам приятным; но не забывайте, что я не более как простой охотник.

— Хорошо, хорошо. Если вы теперь обитатель лесов, то только потому, что вам так нравится, но вы будете совершенно другим, если пожелаете.

Разговор на этом прервался.

— Я должен был уйти один из Карильона, — проговорил про себя охотник, оставшись наедине, — и если бы я последовал моему первому движению, я не был бы сегодня в таком затруднении, в каком нахожусь теперь; но этого более со мной не повторится, я приму все предосторожности.

И с задумчивым видом он отправился прогуляться по деревне.

Лебо не видел или, может быть, не желал видеть Марту де Прэль, которая рассматривала его с большим вниманием и, казалось, была очень недовольна, что молодой человек ушел, даже не поклонившись ей.

За обедом Лебо был единственным посторонним лицом. За столом он сидел по правую сторону госпожи де Меренвиль; напротив сидела Марта де Прэль.

Все шло хорошо во время обеда. Были веселы; болтали через пятое на десятое, не заботясь об ответах.

Но за десертом обстоятельства изменились.

Графиня и ее дочь просили Меренвиля рассказать им подробно все, что с ним произошло во время кампании.

Граф отнекивался, но дамы настаивали, и пришлось исполнить их просьбу.

— Гм! — проговорил граф, бросая украдкой взгляд на Шарля Лебо, обратившего, как казалось, все свое внимание на прекрасное яблоко, которое он чистил. — Господин Лебо, — продолжал граф лукавым тоном, обращаясь к молодому человеку, — гораздо лучше меня передаст вам этот рассказ.

— Я? — отвечал Лебо. — Вы шутите, граф. Я не более как безвестный солдат, роль которого была ничтожна. Я очень мало вынес воспоминаний из этой славной кампании и прошу графа оставить меня в тени, как и следует, а также просил бы позволить мне, с разрешения дам, уйти на лужок, который напротив дома, выкурить там мою трубку.

— Я в отчаянии, что должен отказать вам, любезный Лебо, — отвечал граф, улыбаясь, — дамы желают вас удержать; тем более и мне вы необходимы. Вы подтвердите некоторые подробности, которые, конечно, вам более известны, чем мне.

— Господин Лебо, вы нам доставите большое удовольствие, оставшись здесь, — проговорила графиня.

Остальные дамы присоединились к ней.

Молодой человек понял, что попался. Он молча поклонился и уткнулся носом в тарелку, несколько смущенный шутками графа.

— Ну, нечего делать! Он сам заставляет рассказать вам, любезнейшая жена и дети, чем главнокомандующий и армия, не говорю уже о себе, обязаны этому безвестному солдату.

— Граф, вы доставляете себе злое удовольствие мучить меня, но дамы сумеют понять преувеличение и…

— Кто вам сказал, что я преувеличиваю, любезный Лебо, я говорю простую истину, лишенную всякой искусственности.

— Мы это увидим, граф, — отвечал молодой человек, стараясь говорить шутливым тоном.

— Господин Лебо, — проговорила с плутовской улыбкой Марта де Прэль, — мой опекун говорит всегда правду, и объявляю заранее, что я всему поверю, что бы он ни сказал.

— Отлично сказано, — весело сказал граф.

— Мы присоединяемся к Марте, — проговорили другие дамы.

— Хорошо! Подождите и увидите, — произнес Лебо несколько сухо.

— Мы вас слушаем, граф, — сказала Марта, бросив особенную улыбку Шарлю.

— Я готов, — отвечал граф.

И он начал свой рассказ. Граф рассказал все просто, без напыщенности, но ничего не опуская; он не забыл повторить слова главнокомандующего, что успехом кампании обязаны молодому человеку.

Слушатели удивлялись и восклицали. Все взоры были обращены на молодого охотника, который старался сохранить хладнокровие, хотя и был буквально как на иголках.

Когда граф дошел до трогательного эпизода переправы через реку, бледные, взволнованные, с глазами, полными слез, дамы поднялись и окружили рассказчика, так же взволнованного, как и они сами.

— Я это предугадывала! — сказала Марта с невыразимым волнением. — О, г-н Лебо, как нам благодарить вас за спасение нашего отца!

— Ах, как это прекрасно, как это дивно, какое самопожертвование! — вскричали дамы, смеясь и плача в одно и то же время.

— Господин Лебо давно уже зарекомендовал себя! — восторженно воскликнула Марта. — Разве не он спас меня! И, однако же, он не только позабыл об этом, но даже, без сомнения, чтобы избежать моих благодарностей, прикидывался, будто не узнает меня.

— А! Мадемуазель, — проговорил Лебо печальным тоном, — я не заслуживаю ваших упреков.

— Нет, господин Лебо, вы их заслуживаете, — произнесла Марта с улыбкой, смягчившей ее слова.

— Вы правы, Марта, — сказал граф, весело смеясь, — будьте немилосердны к этому безвестному солдату, который подает советы главнокомандующему и от нечего делать спасает своих друзей. Я никогда не был так близок к смерти, как тогда; меня и теперь еще бросает в дрожь, когда я вспомню об этом.

— Бедный папа, — проговорили молодые женщины, — вы думали о нас, не правда ли?

— Придя в чувство, моими первыми словами было: благодарю за жену и детей.

— И это правда? — спросила Марта.

— Спросите г-на Лебо, дети.

— Говорите, г-н Лебо, — обратилась к нему Марта с очаровательной улыбкой.

— Я должен сознаться, что все это так; но только граф немного преувеличил мои заслуги; признательность ввела его в заблуждение.

— Нет, г-н Лебо, мой муж ничего не преувеличивал, — отвечала глубоко взволнованная графиня. — Напротив, я подозреваю его, что он, по возможности, кое-что скрыл, чтобы не задевать вашей скромности; г-н Лебо, мы надеемся, что вы перестанете церемониться с нами.