Густав Эмар - Гамбусино

Испанские солдаты были потрясены: они не могли понять, что обозначает это паническое бегство.

— Мой брат убедился? — сказал холодно индеец.

— Да, — ответил пораженный дон Горацио. — Едем, вождь.

Он подскакал к паланкину, который конвоировали несколько команчей.

Отдадим справедливость дону Горацио — первая его мысль была о донье Линде. Он решил спасти ее любой ценой.

— Сеньорита, — сказал он, задыхаясь, — нам угрожает неотвратимая опасность! Скорее выходите из паланкина и садитесь ко мне на лошадь! Быть может, с божьей помощью мне удастся спасти вас от верной смерти!

Донья Линда бросила на него взгляд уничтожающего презрения.

— Нет, — ответила она сухо, — я не хочу быть обязанной спасением вам, сеньор. Я предпочитаю смерть такому позору.

Капитан подавил в себе гнев и отчаяние.

— Во имя тех, кого вы любите, я умоляю вас, сеньорита, примите мое предложение! Всякое колебание грозит смертью вам!

— Повторяю вам: я предпочитаю умереть, — холодно ответила она, надменно отвернувшись.

— Проклятье! — в ярости закричал капитан и так вонзил шпоры, что лошадь его взвилась на дыбы от боли. — Клянусь богом, если вы так безрассудны, я употреблю силу, чтобы заставить вас слушаться!

Антилопа, бывший до сих пор немым и безучастным зрителем этой сцены, внезапно вмешался.

— Пусть бледнолицый поручит белую девушку вождю, — сказал он. — Антилопа отвечает за нее.

Капитан пристально посмотрел на индейца, но ничего не мог прочесть на этом неподвижном и холодном лице.

— Вам?.. — пробормотал капитан.

— Да. Пусть бледнолицый поспешит собрать своих воинов. Каждая утерянная секунда — это час похищенной у себя жизни. Антилопа догонит бледнолицых не позже чем через десять минут.

Дон Горацио, подумав секунду, решился. Не сводя глаз с индейца, он сказал ему:

— Хорошо, я доверяю вам эту девушку. Но вы мне ответите за нее жизнью! Поклянитесь, вождь!

— Антилопа обещал, — ответил гордо индеец.

Бросив последний сумрачный взгляд на молодую девушку, сидевшую уверенно и равнодушно в паланкине, капитан пустил лошадь галопом и умчался.

Подъехав к отряду, он сказал несколько внушительных слов солдатам, взволнованным мрачными предсказаниями Антилопы, после чего квадрилья понеслась во весь дух в обратном направлении.

Тогда вождь команчей быстро приблизился к паланкину и поклонился донье Линде со свойственной краснокожим врожденной вежливостью.

— Согласна ли девушка с голубыми глазами слушать слова вождя? — спросил он спокойным и убеждающим голосом.

— Говорите, вождь, — улыбаясь, ответила Линда. — У меня нет никакого повода быть вашим врагом.

— Прекрасно, моя сестра верно поняла меня. Антилопа — друг Мос-хо-ке.

— Это правда, вождь? — взволнованно воскликнула Линда.

— У Антилопы не раздвоенный язык. Мос-хо-ке — главный вождь племени. Уже давно он оберегает бледную девушку. Он поручил охрану девушки с голубыми глазами Антилопе и его воинам. Антилопа приехал защищать ее от злых происков вождя бледнолицых.

— Кто докажет мне правильность ваших слов, вождь? — спросила она, почти убежденная, но еще колеблясь.

— Пусть девушка с голубыми глазами вспомнит: однажды Мос-хо-ке вошел в лагерь белых и бросил камень в шатер, где помещалась бледнолицая девушка. Это было ожерелье, написанное Седой Головой. На рассвете следующего дня Мос-хо-ке ушел из лагеря, но уже через час туда вошел Антилопа. Его послал Мос-хо-ке. Откуда же вождь мог узнать все эти подробности, если бы Мос-хо-ке не рассказал ему все?

— Теперь я вижу, вождь, что вы действительно друг мне. Говорите, что надо делать. Я согласна повиноваться вам.

— Очень хорошо. Моя сестра хорошо сказала. Пусть она сядет на лошадь Антилопы — и она будет спасена.

Молодая девушка тотчас же вышла из паланкина. Но вдруг она остановилась…

— Что случилось с моей сестрой? — спросил Антилопа.

— Я не одна, вождь, со мной две несчастные молодые девушки, я их не могу оставить.

— У моей сестры доброе сердце. Но пусть она успокоится: Антилопа спасет и этих девушек.

Антилопа сказал шепотом несколько слов сопровождавшим его воинам. Двое из них спешились и подошли к молодым девушкам, которые ни живы ни мертвы стояли, не понимая, что происходит вокруг них.

Индейцы мгновенно посадили их на своих лошадей.

Успокоившись, донья Линда взяла руку Антилопы и одним прыжком вскочила на его лошадь.

— Теперь, — сказал Антилопа, убедившись, что молодая девушка крепко держится за его пояс, — да спасет нас Ваконда! Мы потеряли очень много времени!

Краснокожие засвистели, и лошади, услышав свист, понеслись с головокружительной быстротой.

Не прошло и десяти минут, как эти современные кентавры догнали квадрилью и даже немного опередили ее.

— Пришпоривайте лошадей! Пришпоривайте лошадей! — крикнул Антилопа, проносясь мимо дона Горацио. — И что бы ни случилось, не уменьшайте скорости! Не теряйте Антилопу из виду!

Небо стало медно-желтым, жара была удушающей, птицы кружились в воздухе, испуская резкие, нестройные крики. Внезапно небо потемнело, издалека послышался удар грома. И почти в ту же секунду вдали показался громадный песчаный смерч, приближавшийся с невероятной скоростью.

— Тревога! — пронзительно закричал Антилопа. — Все вслед за вождем, если дорожите жизнью!

И, сделав резкий крюк, он понесся в направлении, противоположном смерчу.

Слова индейца вернули воинам энергию, и они как завороженные бросились за ним, поручив свою жизнь богу.

Теперь они поняли, какая угроза нависла над их головами. Даже лошади инстинктивно почувствовали, что им угрожает смертельная опасность, и помчались так быстро, что, казалось, у них выросли крылья за спиной.

Нет страшнее бедствия в пустынях Дальнего Запада, чем ураган. С ним нельзя сравнивать даже ужасы африканского самума.

Песок, поднятый бурей, приняв форму огромного столба, мчится во всех направлениях по прерии, уничтожая, сметая все и всех на своем пути, будь то деревья, люди или животные.

Этот невиданный по величине песчаный столб, доходящий почти до облаков, закрывает солнечный свет, вырывает, кружась, целые почвенные слои, притягивает и всасывает в себя любые тяжелые предметы — и за несколько часов меняет внешний вид прерии.

Дон Горацио и его солдаты закрыли себе лица до глаз мокрыми платками: предосторожность, которой их научили индейцы и без которой они неизбежно бы задохнулись.

Два часа неослабевающего, неистового бегства протекли в мучительной тревоге.

Изредка, на какой-то миг, тьму прорезали свинцовые отблески света и тут же исчезали. И тогда наступившая непроницаемая мгла казалась еще страшнее.

Донья Линда почти не понимала, что происходит вокруг: уцепившись инстинктивно с отчаянной силой за пояс индейца, почти теряя сознание, она думала, что все это — кошмарный сон.