Эмилио Сальгари - Сокровище Голубых гор

— Вы шутите, сеньор?

— Нисколько, сеньорита. Я здесь, в этой дикой стране, так соскучился, что мне, право, не грех доставить себе небольшое развлечение…

— В виде охоты на несчастных дикарей! — с горькой улыбкой вскричала Мина, едва владевшая собой от душившего ее негодования.

— Э, сеньорита, разве мало тут этих двуногих зверей! — проговорил с презрительной усмешкой авантюрист. — Ведь охотились же вы на морских чудовищ, так почему же мне не развлечь себя охотой на двуногих земных, за неимением под рукой четвероногих?

— Негодяй! — невольно вырвалось у возмущенной девушки.

— Не волнуйтесь, сеньорита, — спокойно сказал Рамирес. — Это может вредно отозваться на вашем здоровье. Пожалуйте лучше ко мне„

— К вам? Куда же это?

— В мое жилище… Правда, оно не отличается особенными удобствами, но что же делать? Здесь страна дикарей, не имеющих понятия о цивилизации. Зато вы найдете в моем лице настоящего рыцаря…

— Если вы действительно считаете себя рыцарем, то помогите мне сначала освободить брата и его друзей. Они находятся…

— Знаю, знаю, сеньорита, — прервал с усмешкой Рамирес. — Об этом мы поговорим у меня за столом. До моего обиталища нужно пройти несколько миль, и нам следует сейчас же двинуться в путь, чтобы поспеть к тому времени, когда я привык завтракать.

Девушка смотрела на своего собеседника с полным недоумением, все еще не зная, кем считать его: сумасшедшим, беззастенчивым наглецом или просто разбойником.

— Что же вы не изволите ничего отвечать, сеньорита? — с оттенком нетерпения продолжал Рамирес. — Вас приглашает к себе не дикарь, а человек…

— Я охотнее приняла бы приглашение дикаря, нежели ваше! — отрезала Мина.

— Ведь это оскорбление, сеньорита! Я просил бы вас быть более сдержанной.

— Если назвать разбойника его настоящим именем — оскорбление, то я согласна с этим! — возразила храбрая девушка.

— Черт возьми! — вспылил авантюрист. — И я должен все это терпеть! Повторяю: будьте поосторожнее, сеньорита. Не забывайте, что и в моих жилах течет кровь чилийского джентльмена.

— Оно и похоже на это! — произнесла Мина, презрительно улыбнувшись.

— Сеньорита! — яростно крикнул было Рамирес, сжимая кулаки, но, сделав над собой громадное усилие, сказал более спокойным тоном: — Охота вам доставлять дикарям даровое зрелище ссоры между двумя представителями высшей расы?

— Они едва ли понимают наш язык и могут счесть наши слова за взаимные любезности, — насмешливо ответила девушка.

— Какая вы, однако, прелесть! — невольно вырвалось у авантюриста, с восхищением глядевшего на действительно красивую девушку, щеки которой пылали и в глазах сверкал огонь негодования.

— Не забывайтесь, сеньор!

— Не доводите меня до этого, сеньорита. Однако нам пора трогаться. Пожалуйте в ваши носилки, сеньорита. Мои люди понесут вас.

— А если я откажусь от вашего любезного приглашения, сеньор Рамирес?

— Тогда, к сожалению, я вынужден буду применить силу, а она, как видите, на моей стороне. Все эти темнокожие уроды мне слепо повинуются. Я их вождь и владыка. По первому моему знаку они вас схватят и отнесут, куда я прикажу. Поэтому советую лучше не сопротивляться.

Девушка поняла, что сопротивление действительно бесполезно. С внешним спокойствием она молча направилась к своим носилкам и уселась в них. По знаку Рамиреса четверо дикарей подняли носилки и понесли. Шествие тронулось в путь. Около носилок шел сам Рамирес, а позади следовали матросы, в толпу которых вмешался и Эмилио. Как только стрельба прекратилась, юнга спустился с дерева и незаметно присоединился к матросам, стараясь не попасться на глаза девушке, негодующего взгляда который он в эту минуту боялся больше, чем наказания строгого капитана «Эсмеральды». В душу юного предателя начали уже прокрадываться раскаяние и чувство жгучего стыда.

Солнце было уже высоко, когда Рамирес и его «гостья» достигли главного селения кети, где находилась резиденция их белого вождя.

Сам Рамирес поспешил вперед, чтобы встретить гостью на пороге своего жилища. Когда носилки приблизились, он снял шляпу и вежливо предложил руку, чтобы помочь сеньорите сойти с носилок. Но она не приняла его руки и, выпрыгнув с легкостью серны из носилок, презрительно проговорила:

— Благодарю! Я не привыкла пользоваться услугами таких людей, как вы.

Проглотив с внутренней досадой и эту обиду, Рамирес отступил немного назад и сказал, указывая на хижину:

— Вот и мое скромное жилище, сеньорита. Повторяю, очень сожалею, что пока не могу предложить вам лучшего, но со временем надеюсь»

— Мне вовсе не интересно знать о ваших надеждах, сеньор Рамирес! — прервала его девушка, смело входя в хижину.

— Гм… увидим! — пробормотал авантюрист, следуя за своей гостьей.

Посредине довольно обширного помещения стоял большой, грубо сколоченный стол, покрытый тонкой мягкой циновкой и уставленный множеством фаянсовых блюд и ваз, очевидно не здешнего изготовления, наполненных всевозможными кушаньями и отборными фруктами. Было даже нечто вроде торта, сделанного из теста кокосовых орехов, бананов и сиропа сахарного тростника. Не забыты были, разумеется, и бутылки с разными водками и даже дорогими испанскими винами.

— Не обессудьте, сеньорита. Чем богат, тем и рад, — любезно проговорил Рамирес, указывая гостье на стол.

Удалив движением руки темнокожих прислужниц, он усадил девушку в кресло, сплетенное из гибких ивовых прутьев, потом занял скамью напротив и поспешил откупорить бутылку водки для себя и вина для гостьи.

— Прошу покорно приступить, сеньорита, — угощал он, наполняя стаканы. — Вероятно, и вы проголодались не меньше меня.

— Скажите же мне, наконец, сеньор Рамирес, какова цель вашего приглашения меня сюда? — спросила девушка, ни до чего не дотрагиваясь.

— Об этом потом, сеньорита, а пока позвольте выпить за ваше здоровье, — ответил авантюрист и, одним махом осушив большой стакан крепкой водки, с аппетитом принялся за жареного поросенка. — Преинтересная история произошла тут на днях во время моего отсутствия, — продолжал он, пережевывая огромный кусок жаркого. — Третьего дня мои черномазые подданные задумали праздновать свой дурацкий пилу-пилу. И рассчитывали после празднества полакомиться боцманом блаженной памяти «Андалузии». Но в самый, как говорится, интересный момент вдруг явились ваш брат и капитан этого славного корабля, мой уважаемый собрат, дон Хосе Ульоа, и не только отняли у моих дураков старика, но даже отправили на тот свет их жреца… Впрочем, по-моему, и то и другое не должно особенно огорчать их. Жрец был старый фокусник, который всячески обманывал этих идиотов, а старикашка боцман, несмотря на усиленное его откармливание, остался кощей кощеем, так что они не много потеряли.