Эмилио Сальгари - Страна чудес

В полдень путники остановились часа на два, чтобы приготовить завтрак из убитого пулей Кардосо кролика, которого они отлично изжарили. Кроме того, у них были мясные консервы, и они заварили чай, необходимый в тех краях напиток в эту пору года.

В два часа они снова пустились в путь, поднимаясь по склонам гор Туррет и все более и более вдаваясь в глубокие проходы. Затем они спустились в долину, усыпанную цветами и прерываемую местами группами малъг — густых кустарников, достигающих пятнадцати футов высоты, над которыми летали целые стаи попугаев с желтыми, зелеными, голубыми и красными перьями (попугаи эти принадлежат к породе trichoglossus ).

— Это буш! — воскликнул доктор.

— А что такое буш? — спросил Кардосо.

— Это огромная равнина, покрытая травой, где животные находят себе прекрасное пастбище.

— Принадлежит он кому-нибудь?

— Может быть, и принадлежит какому-нибудь скотопромышленнику.

— Но я не вижу здесь никаких домов.

— Жилища здесь очень удалены одно от другого, и Бог знает, где находится тот дом, хозяину которого принадлежит эта громадная, кажется, не имеющая конца равнина, составляющая, быть может, чей-нибудь ран.

— Что это вы, по-арабски, что ли, говорите, сеньор доктор? — смеясь, спросил Диего.

— Нет, я называю эту равнину ее настоящим именем. Рани — это пространства, уступленные правительством скваттерам, то есть землепашцам и скотопромышленникам.

— Что же, их дарят им или отдают за плату?

— Их уступают им на пять лет даром, а если в продолжение этого времени скваттер улучшит землю, то правительство продолжает срок еще на десять лет.

— Австралийское правительство необычайно щедро, но, правду говоря, оно раздает только земли, не имеющие для него никакой ценности, то есть земли, принадлежащие соотечественникам нашего Коко, — сказал Диего.

— Оно старается сделать этот континент как можно более плодородным, и это ему вполне удалось.

— А если бы я явился к правителям, мне тоже дали бы кусок земли?

— Не только дали бы земли, но, если бы ты назвался землепашцем, так тебе дали бы право выбирать лучший кусок земли, какой ты только найдешь в ранах крупных владельцев.

— И эти крупные владельцы добровольно дозволяют отбирать у себя лучшие куски их земли?

— Добровольно или нет, но они должны были бы покориться и уступить тебе выбранную тобой землю, хотя, конечно, они смотрели бы на тебя не очень дружелюбно, за это я могу поручиться. Они даже выискивали бы все средства, как законные, так и незаконные, чтобы отправить к черту пожирателя какаду.

— Как, разве бы я стал пожирателем какаду?

— Так зовут скваттеры мелких земледельцев, так как считают их столь бедными, что думают, будто бы они питаются исключительно одними только птицами.

— И они стали бы меня всячески тревожить?

— И еще как! Между крупными и мелкими землевладельцами постоянно царит непримиримая вражда, почти всегда оканчивающаяся ружейными выстрелами. Пастухи и рабочие первых очень презрительно обращаются со вторыми, а последние мстят тем, что крадут у своих преследователей быков, баранов, а иногда даже и лошадей. Ссоры делаются очень частыми и кончаются выстрелами; когда при этом кто-нибудь бывает убит, то убийца его спасается в глубь материка в полной уверенности, что местная полиция не станет его разыскивать, и становится разбойником.

— Нет, лучше я останусь моряком.

— Думаю, что так, Диего, — отвечал сеньор Кристобаль.

— Варрамс! — воскликнул в эту минуту туземец, быстро соскакивая с фургона на землю и бросаясь на какие-то листья, резко отличавшиеся своим цветом от трав, покрывавших равнину.

— Это, верно, какое-нибудь животное? — спросил Диего.

— Нет, — ответил доктор, — это коренья, до которых очень охочи туземцы; говорят, что они превосходны.

— Надеюсь, что мы их попробуем. Молодец, Коко, ищи, ищи!

Впрочем, туземец, видимо, вовсе не нуждался в поощрении моряка. Он вооружился ножом, подаренным ему доктором, и с какой-то яростью взрывал им землю, выбрасывая наружу крупные круглые корни, похожие на картофель.

— Их так и едят? — спросил Диего, заранее пошевеливая челюстями.

— Нет, их пекут под золой, — ответил доктор. — Дикари обыкновенно едят их с древесной смолой.

— Вот как!.. Значит, соотечественники нашего Коко едят смолу?

— Можно сказать, что зимой она составляет их единственную пищу. Когда деревья начинают терять кору, которая только и опадает в этой стране, так как листья остаются постоянно на деревьях, — дикари отправляются в лес и собирают смолу, вытекающую из обнаженных пор деревьев. Несчастные туземцы, находящиеся в постоянной борьбе с голодом, ждут этого времени с большим нетерпением.

— А эту смолу находят под всеми деревьями? — спросил Кардосо.

— Нет, не под всеми, но деревья, выделяющие смолу, очень многочисленны, можно даже сказать, что таковых большинство.

— А плодов с них не собирают?

— Каких плодов? Австралийские деревья не приносят плодов, — ответил доктор.

— Вот так сторонка, нечего сказать! — воскликнул старый моряк. Собрав все коренья, Ниро Варанга перенес их в драй, потом влез в фургон, и караван опять пустился в путь, продолжая продвигаться все по той же необозримой травянистой равнине, покрытой великолепнейшими цветами, между которыми выделялись пеларгонии, похожие на европейские георгины, и фиги. Эта страна, хотя и лежащая близко к берегу, тем не менее казалась совершенно пустынной: тут не встречалось ни одного жилища, ни рогатого скота, ни пастухов, не встречалось даже никакой дичи! Только кое-где быстро, как стрела, мелькали кролики, да в вышине носились голуби, принадлежащие к породе Mionis alba, с беловатым оперением на спине и ярко-белым на груди и животе, да виднелись стаи berniclae jubat , некрасивых водяных птиц величиной с курицу, с длинными худыми шеями и белым оперением, покрытым черными или коричневыми разводами; стаи эти направлялись к востоку, к озеру Эйр.

Хотя наши путешественники находились еще не в тех областях, где обитают дикари, и в Австралии не существует опасных животных, за исключением динго, или диких собак, страшных только тогда, когда они собираются в большом количестве, тем не менее доктор, как человек осторожный, велел зажечь большой костер и назначил каждому часы караула.

Когда все поужинали, то быков и лошадей привязали вокруг драя, люди улеглись внутри громадного фургона, под защитой полотна, которым он был обтянут, а Диего стал первый отбывать свое дежурство.

Ночь прошла спокойно. Единственными услышанными в продолжение ее звуками были щелканье птицы-бича, серебристый звон птицы-колокола да хохот птицы-пересмешника, гнездившихся в густом кустарнике мальг.