Эмилио Сальгари - Священный меч Будды

— Но ведь тогда мы пропали! — сказал Джеймс.

— Может быть, — отвечал капитан.

— Может быть!.. Стало быть, у вас какой-нибудь план? Так говорите скорей!

— Сообщите ваш план! Скорее! — воскликнули в один голос Мин Си и поляк.

— Слушайте же меня внимательно, — сказал капитан. — Галерея имеет, если я не ошибаюсь, восемьдесят метров длины, а наружная пещера еще тридцать: в общей сложности надо преодолеть сто десять метров воды. Мне кажется, что это предприятие не так уж трудновыполнимо.

— Проплыть сто десять метров воды, не имея возможности вдохнуть хотя бы глоток свежего воздуха! — воскликнул американец. — Это слишком!

— Однако необходимо попытаться проплыть их, Джеймс. Кто здесь останется, тот погибший человек. Я поплыву первый.

— Не делайте этого, Джорджио, вы утонете.

— Я слишком хороший пловец, чтобы утонуть. Итак, друзья, обнимите меня на прощание.

— Джорджио! — воскликнул в отчаянии американец. — Что, если вы больше не вернетесь?

— Я вернусь; мне не грозит никакая опасность. Обнимите меня! Поляк, американец и китаец кинулись в его объятия, после чего неустрашимый моряк разделся и бросился в воду.

— Возвращайтесь скорей! — крикнул ему американец. — С вами и я умру спокойно.

Капитан поплыл, рассекая черные воды и поднимая волну, которая с удвоенным шумом разбивалась о сталактиты и стены пещеры. Он продвигался вперед, тщательно обходя остроконечные препятствия, и остановился у противоположной стены как раз над галереей.

— Друзья, — сказал он, — я погружаюсь. Да поможет мне Бог!

— Дай Бог вам удачи! — хором отвечали товарищи.

Капитан вобрал в себя сколько мог воздуха и погрузился в воду, стараясь держаться галереи.

Его товарищи, тяжело дыша, терзаемые самым ужасным беспокойством, полузадыхаясь, дотащились до самого края утеса и там, устремив глаза в мрачную бездну, открыв рот, насторожив уши, с почти небьющимся сердцем, стали ждать. Прошла минута, показавшаяся всем целой вечностью. Американец конвульсивно сжал руку Казимира.

— Ты ничего не слышишь? — спросил он прерывающимся голосом.

— Нет… подождем еще, — отвечал поляк. — Он силен, как лорд Байрон…

Прошло еще полминуты. Американец чувствовал, что силы его ослабевают и волосы шевелятся на голове.

— Случилось с ним что-нибудь, что ли? — прошептал он.

Как раз в эту минуту в глубине грота послышался шум тела, всплывающего на поверхность воды. Все трое вскочили на ноги, крича:

— Джорджио! Джорджио! Джорджио!

Задыхающийся голос отвечал на их призыв. Тотчас же две руки стали усиленно рассекать воду.

— Это вы, капитан? — спросил Казимир, нагибаясь к черной поверхности.

— Да… это я… это я, — отвечал голос, в котором все узнали голос капитана.

— Ну? — с беспокойством спросили его товарищи.

Капитан ничего не отвечал и продолжал плыть с удвоенной силой, пока не добрался до утеса.

Товарищи вытащили его, совсем уже хрипевшего, из воды.

— Друзья, — сказал несчастный, почти лишаясь чувств. — Галерея закрыта… Какие-то препятствия… деревья… животные… Не знаю… Друзья мои… всякая надежда потеряна!

— Потеряна! — воскликнул американец, обводя вокруг свирепым взглядом. — И мы должны умереть… умереть в этом мрачном гроте… Не может быть… необходимо выйти из этой могилы. Неужели же нет ни малейшей надежды?..

— Одна надежда — может быть, вода спадет, — прошептал Лигуза

— Кто знает… будем ждать… и надеяться.

— Ждать! — воскликнул поляк. — Неужели нет другой надежды? Капитан не отвечал и повалился в свое углубление. Его товарищи, охваченные ужасом, полузадохнувшиеся, придвинулись к нему, предаваясь полному отчаянию.

Смерть приближалась к ним гигантскими шагами. Полчаса спустя капитан, китаец и поляк уже лишились чувств и лежали неподвижно, каждый в своем искусственном ложе.

Один американец все еще боролся, но был в сильном бреду. Он ревел как дикий зверь, наполняя пещеру яростными криками, и метался и бился так, как будто его кто-то душил.

Прошло еще несколько минут.

Вдруг янки приподнялся отчаянным усилием воли. В руках у него был револьвер.

Он поднес его дулом ко лбу, но остановился, держа палец у курка, находясь под влиянием той нерешительности, которая нападает на человека перед роковым шагом. Он уже собрался было спустить курок, когда почувствовал, что волна сырого, свежего воздуха ударила ему в лицо, проникла в горло, наполнила и оживила легкие.

Он уронил оружие и бросился вперед с распростертыми объятиями, с широко раскрытыми глазами, думая, что это сон.

Нет, то не был сон! Волна чистого воздуха заливала пещеру, и он чувствовал, как она проникала ему в легкие, наполняя их кислородом. Крик, самый страшный из когда-либо раздававшихся криков, вырвался с его уст.

— Воздух! Воздух! — гремел он.

— Воздух! Воздух! — вторили ему товарищи, быстро возвратившиеся к жизни.

Они стали дышать полной грудью, не произнося ни слова, не делая даже движений из боязни потерять хотя бы одну струйку этого волшебного воздуха, без которого они едва не задохнулись.

Что же случилось? Откуда этот свежий воздух, вырвавший из объятий смерти четверых несчастных? Образовалась ли какая-нибудь трещина в горе или же вода, достигнув высшего уровня, пошла на убыль и открыла доступ воздуху в галерею? В данную минуту невозможно было этого установить, да никто, впрочем, и не заботился об этом. Они дышали, чувствовали, что воздух свободно проникает в их легкие, и им этого было достаточно.

— Дышите! Дышите! — повторял американец, открывая свой громадный рот. — Дышите! Не бойтесь! Теперь его хватит на всех.

И они дышали, стараясь набрать в себя как можно больше благодетельного кислорода, боясь лишиться его опять на неопределенное время. Когда же они почувствовали, что воздух беспрепятственно проникает в пещеру, чуть было не ставшую для них могилой, то стали искать отверстие, которое его пропускало.

— Здесь, должно быть, образовалось где-нибудь сообщение с внешним миром, — сказал капитан. — Поищем его, друзья, и, если возможно, покинем это отвратительное место.

— Этот отвратительный склеп, — поддержал его американец. — Я никогда бы не поверил, что воздух может быть до такой степени необходим. С первым же его глотком я почувствовал, что возвращаюсь к жизни. А то я уже держал револьвер в руках и хотел раскроить себе череп! Вот сумасшедший!

Капитан поднялся на ноги и стал смотреть сначала вниз, потом вверх, направо, налево, но нигде не видел трещины; все было мрачно, как в дуле пушки.

— Странно! — проговорил он. — Я не вижу ни малейшего луча света, который указывал бы на отверстие.

— Может быть, воздух проникает через галерею? — предположил поляк.