Эмилио Сальгари - Священный меч Будды

— Ничуть не бывало, они очень счастливы. Зеленые муравьи считаются у туземцев лакомством.

— Мне хотелось бы их попробовать.

— Вы попробуете их в Амарапуре.

В два часа они тронулись в путь под палящими лучами солнца и несколько часов спустя подъехали к первым отрогам громадной горной цепи, которая терялась на южном горизонте.

Хотя капитан не помнил, чтобы он видел на своей географической карте, потерянной одновременно с компасом, чтобы какие бы то ни было горы подходили так близко к берегам Иравади, тем не менее он пришпорил своего коня и поднялся на холм, где виднелись следы заброшенных тропинок.

В восемь часов, в ту минуту, когда солнце закатывалось за линию горизонта, поляк, скакавший во главе небольшого отряда, указал на бамбуковую хижину, над крышей которой вилась тонкая струйка дыма.

— Едем туда, — предложил Корсан. — Я вижу дым; это хороший знак.

— Вы, может быть, надеетесь найти там бифштексы? — спросил капитан.

— Я в этом вполне уверен. В этой стране, горячей как печка, огонь разводится, конечно, только с целью сварить что-нибудь или зажарить кусок мяса.

— Вы что-нибудь почуяли? — спросил поляк.

— Может быть, мальчик. Итак, последнее усилие.

В это время всадники находились на вершине холма. В несколько минут они спустились с него с криком и гиканьем, направляясь к хижине, из трубы которой все еще вился дымок.

— Эй! Хозяин! Бирманец, тонкинец, негр — выходи! — кричал американец, соскакивая с седла.

Полуголый темноволосый человек вышел из хижины, косясь на лошадей.

— Какая мерзкая рожа! — воскликнул американец.

— И правда, — подтвердил поляк, — мне кажется, что он не расположен любезно нас принять. Смотрите, сэр Джеймс, как он на нас косо посматривает.

— Если он не пожелает хорошо нас принять, мы вынудим его к тому силой. Я вижу под этой крышей провизию, которая, уверяю вас, нам очень и очень пригодится.

Бирманец стоял, прислонившись к двери хижины, со сжатыми кулаками, как человек, готовый отразить нападение, и не раскрывал рта.

— Может быть, он глух? — спросил Казимир.

— Эй, дружище! Мы умираем с голоду, — сказал Корсан. — Поделись с нами своими запасами съестного. Мы тебе заплатим, понимаешь?

Бирманец, видя приближающегося к нему незнакомца, вошел в хижину и хотел затворить дверь, но американец в одно мгновение очутился у него за спиной и схватил его за плечи.

— Эй, приятель! Советую не дурить! — сказал он, грубо толкая его перед собой. — Джентльменов так не встречают.

Дикарь испустил крик ярости и хотел укусить американца, но тот сильным ударом повалил его на пол, потом подтащил к одному из столбов хижины и с помощью товарищей крепко привязал к нему, несмотря на отчаянное сопротивление.

Перерыв все в хижине, они нашли куски оленины и громадный запас риса. Поляк и американец принялись готовить обед.

Когда обед был готов, проголодавшиеся путешественники стали работать зубами, не обращая внимания на вопли и угрозы бирманца. Сэр Джеймс по обыкновению ел за двоих и выпил несметное количество зеленоватой водки.

— Я никогда еще не ел с таким аппетитом, — объявил обжора. — Проклятия этого дикаря наделили меня волчьим аппетитом.

— Но эти проклятия принесут нам несчастье, сэр Джеймс, — сказал поляк.

— Несчастье!

— Этот разбойник все еще продолжает призывать на наши головы месть Гадмы.

— Не боюсь я Гадмы. Если бы он здесь появился, я бы посадил его на вертел, а потом бы съел.

— Да что вы, людоед, что ли?.. Эй, милейший, замолчи пожалуйста! Вот надоел! Да когда же ты кончишь! — воскликнул поляк, обращаясь к пленнику, который все продолжал завывать с такой силой, что этот вой заглушал голоса разговаривающих. — Да ты, кажется, совсем взбесился?

— Мне тоже так кажется. Стоит нам только освободить его, как он на нас бросится, — заметил Корсан.

— Но ведь нас четверо, а он один.

— Кто сказал вам, что он один? — спросил китаец. — Вон там я вижу шахматную доску и знаю наверное, что и в Бирме требуются двое для подобной игры.

— Шахматы! — обрадовался капитан. — Нам ничего лучшего и не надо, чтобы весело провести вечер!

Бирманцы, как известно, — страстные любители шахматной игры, которая у них носит название fedrin . Капитан спросил у связанного бирманца, с кем это он играл, но в ответ получил только проклятия.

— Оставьте в покое это бешеное животное, — сказал американец, — давайте-ка лучше сыграем партию.

— А я что буду делать? — спросил поляк.

— Ты, мой мальчик, займись опустошением этой посудины с каким-то напитком, а когда прикончишь ее, поищи провизии.

Казимир с удовольствием принялся за исполнение возложенного на него поручения, которое и исполнил блистательно в самом непродолжительном времени при помощи услужливого Мин Си. Затем они принялись собирать рис, сушеную рыбу и чай, в изобилии хранившейся под крышей.

Капитан и янки сначала чувствовали себя несколько неловко, играя шахматными фигурами довольно странной формы, но тем не менее довольно скоро освоились со значением фигур, где королеву изображал первый министр, а туру заменял слон.

Партия тянулась очень долго, так как что силы противников были почти равны. Наконец капитан выиграл и любезно предложил побежденному отыграться, как вдруг послышался крик Казимира:

— Сюда! Сюда, скорей!

Американец отбросил в сторону доску с шахматами и вылетел бомба в сопровождении капитана Лигузы.

Луна поднялась из-за гор и обливала своим бледным светом всю окрестность. Поляк указал на человека, вооруженного длинным мушкетом, который спускался с холма.

— Эй, дружище! — крикнул ему Корсан. — Иди вперед смелее, не бойся.

Бирманец услышал окрик и мгновенно остановился, перекинув мушкет с плеча на руки. Он нерешительно сделал несколько шагов вперед, потом, видя, что американец двинулся ему навстречу, помчался назад с быстротой оленя. Меньше чем через пять минут он достиг вершины холма, где и исчез в темной зелени кустарника.

Европейцы вернулись назад в хижину, связали покрепче пленника, который не мог уже больше кричать, и растянулись на ложе из листьев, поручив охрану хозяина заботам китайца.

В пять часов утра отдохнувшие путешественники с хорошим запасом провизии, за который, впрочем, заплатили бирманцу звонкой монетой, покинули хижину и направились к югу.

Погода была чрезвычайно неприятная. Густые массы облаков собрались в глубине неба и покрыли вершины гор. Казалось, неминуемо должен был хлынуть ливень или пойти град. Действительно, проехав около шести миль, они попали под такой сильный град, что плантации бамбука, несколько минут назад еще зеленые, казались теперь обобранными до последнего листа этим бичом земледельца. Досталось от града и всадникам, и лошадям, особенно последним, потому что люди были все-таки больше защищены от ударов града.