Эмилио Сальгари - В дебрях Атласа

Солнце еще не встало, когда маленький караван тронулся в путь по руслу высохшей реки.

В то же время и бедуины сложили свои палатки, нагрузили верблюдов и привязали их друг за другом, чтоб они не сошли с пути.

— Друг следует за нами, — сказал Энрике графу, севшему на лошадь. — Неужели он заподозрил, что в ящиках не бомбы, а золото? Надо взорвать еще одну коробку, чтобы убедить его, что мы действительно обладаем этими зверями.

— Ты, бомбист, кончишь тем, что оставишь нас без пороха.

— Кабилы дадут нам его, сколько мы хотим. Мы прожили двенадцать часов. Надо надеяться, что благополучно проведем еще те тридцать шесть, которые отделяют нас от первых горных деревень.

Проклятый Атлас! Его всегда видно, а на него не попадешь! Хорошо еще, что дорога свободна. Этот добрый Рибо совершил чудо, заставив убраться Бассо и спаги.

— Как бы только они не явились, когда мы их меньше всего ожидаем!

— Будем отчаянно биться или падем все, — ответил Энрике. — Быть погребенным в этих песках или на кладбище Константины или Алжира — не все ли равно?

Граф глубоко вздохнул, глядя на Афзу, сидевшую на одном из трех верблюдов, и не ответил.

Маленький караван тихо двигался правой стороной реки по плохой дороге, размягченной текущими с Атласа ручьями, иногда образовывавшими лужи, в которые верблюды, привыкшие к сухому песку пустыни, ступали неохотно.

Бедуины, напротив, въехали в самое русло реки, чтобы предоставить своим животным более твердую почву, а может быть, и для другой тайной цели, ибо держались параллельно с тремя верблюдами и двумя лошадьми, к вящему неудовольствию Энрике, которому хотелось бы уничтожить их какой-нибудь бомбой своего изобретения.

Наших путешественников, впрочем, мало беспокоили напуганные взрывом бедуины, но при мысли о спаги они грустно задумывались.

С минуты на минуту могли явиться последние, с Рибо или без него, но, во всяком случае, с Бассо, и тогда что делать? Находясь между двух огней, где искать спасения?

Все были в дурном расположении духа, даже тосканец, больше не шутивший. Как будто все они предчувствовали катастрофу.

Маленький караван, несмотря на палящее солнце, шел не останавливаясь.

За тридцать миль Атлас будто вырос, выделяясь вершинами на розоватом небе.

На темно-зеленом фоне гор уже белелись светлые точки домов: это были деревни сильных, воинственных кабилов, союзников сенусси, врагов Франции.

Еще один переход, и беглецы были бы спасены, так как спаги никогда не решились бы вступить на холмы и в глубокие долины Атласа, где их вечные враги могли уничтожить их даже без единого выстрела.

Этот переход, к несчастью, возможно было сделать только на другой день, так как махари, нагруженные багажом и людьми, не могли долго выдержать: они были верховыми, а не вьючными животными.

Но как бы понимая нужду хозяев, умные верблюды проявили признаки утомления только поздно ночью.

Палатка была раскинута на берегу реки, и Ару послали купить у бедуинов провизии, хотя бы на вес золота.

Путники кончали скудный ужин, когда раздались раскаты грома.

— На Атласе дождь, — сказал Хасси, вышедший из палатки с графом и Энрике. — Ночь не будет приятной для нас.

— Надо удвоить бдительность, — ответил тосканец, — эти собаки бедуины могут воспользоваться темнотой и плохой погодой, чтобы напасть. Мы будем сторожить с Ару.

— И глядите в оба, — добавил граф. — Не знаю почему, но я не чувствую себя спокойным. Кажется, будто несчастье близко от нас.

— Не отчаивайся, друг, — сказал Энрике. — Думай о том, что мы завтра будем в лесах Атласа.

— Хотел бы, чтобы это завтра наступило. Но я постараюсь быть спокойнее.

— До сих пор мы клеветали на этого людоеда аль-Мадара. Он недоволен нами из-за бомб, которые существуют только в его больной голове, но вообще мы ни в чем не можем упрекнуть его.

— Теперь ты хвалишь этого разбойника, — сказал граф, стараясь улыбнуться.

— Ну, нет. Я его назвал канальей — канальей он и останется на всю жизнь. Я только заметил, что до сих пор он не делал нам неприятностей.

— Не доверяйся бедуинам. Когда их меньше всего опасаются, тогда-то они и нападают на тебя, как настоящие хищники. Не правда ли, Хасси?

— Я не верю и в их прославляемое гостеприимство, — ответил мавр. — Будем надеяться, что проведем спокойно эту последнюю ночь в пустыне. Горы простирают к нам свои объятия.

Они поговорили еще немного, глядя на зажженные, по обыкновению, бедуинами костры, потом Хасси и граф вошли в палатку, а Ару последовал за тосканцем, неся оружие и старое одеяло, чтоб укрыться от дождя.

Однако последняя ночь, проводимая нашими беглецами в однообразной пустыне алжирской земли, не обещала быть спокойной. Гигантская цепь гор, отделяющая Алжир от Марокко и защищающая их от зноя близкой Сахары, часто покрывается туманами и порождает ужасные ураганы, чему она и обязана сохранением своих волшебных лесов.

Эта горная цепь охраняет все страны Северной Африки от самума, горячего ветра пустыни, в один час иссушающего самые цветущие растения.

Алжир своим благосостоянием обязан Атласу. Без этих гор он был бы необитаем, здесь не росло бы ни винограда, ни овощей.

Энрике и Ару только что обошли маленький лагерь, чтобы удостовериться, не перешел ли какой-нибудь бедуин русла реки, как упали первые капли дождя и зашумел ветер.

На Атласе в то же время гремел гром, сверкали молнии, и смерчи распространялись ветром во все стороны.

— Чудесная ночь для схватки, как ты думаешь? — сказал Энрике, обращаясь к Ару. — Ты уверен, что бедуины спят в своих палатках?

— Огни еще горят в русле реки, — ответил старик.

— Они могут гореть с тех пор, как их зажгли, — сказал Энрике. — Не знаю, действие ли это электричества в воздухе или чего другого, но и я неспокоен сегодня. Если б нам не был так необходим порох, я бросил бы еще одну бомбу, чтобы хорошенько припугнуть этих мерзавцев. Знаешь, что нам надо сделать, Ару?

— Скажи, господин.

— Пойти осмотреть лагерь бедуинов: мне хотелось бы удостовериться, спят ли они.

— Я готов следовать за тобой, господин, — ответил Ару.

— Но прежде пройдем еще раз вокруг нашего лагеря.

— В этом нет нужды, господин. Если бы кто-нибудь приблизился, лошади непременно бы заржали, а они молчат.

— Верю тебе. Закрой хорошенько ружье, и посмотрим, что поделывают эти рыцари пустыни.

Быстро оглянувшись кругом, они приблизились к крутому берегу реки и шли по нему в молчании.

Продолжал моросить дождь, а на Атласе мрачно грохотал гром при беспрестанных вспышках молний. В горных лесах ветер гудел так сильно, что достигал слуха Энрике.

Вокруг маленького лагеря царила темнота. Только в русле реки блестели еще огни бедуинов, хотя было уже очень поздно.