Эмилио Сальгари - В дебрях Борнео

У отважной четверки не было времени обсуждать поведение обезьяны: близилась ночь, которую они решили использовать на то, чтобы до рассвета вернуться на островок, и надо было торопиться, тем более что шум выстрелов по воровке — самке орангутанга, мог повлечь за собой приближение целого отряда даяков, а тогда положение еще более осложнялось.

Итак, разведчики тронулись в путь к островку, и ночь застигла их в дороге. Тишина тропической ночи, наступившая вслед за заходом солнца, длилась недолго. Очень скоро лес словно ожил, заговорил, наполнился странным таинственным шумом.

Где-то раздавался металлический звук крика ящерицы — геккона, по-видимому встревоженного приближением какого-то ночного врага. Звонко трещала, носясь над лесом, какая-то пичужка. Издали доносился глухой и заунывный вой, переходивший в отрывистый лай.

Люди шли, держа наготове оружие. Они находились теперь уже в непосредственной близости к потоку Маруду, шли почти по берегу реки, направляясь к занятому Сандаканом островку. Но от островка их отделяло еще довольно большое расстояние, а поэтому им приходилось принимать все меры осторожности, чтобы не оказаться отрезанными от друзей.

— Что за крикун тут завелся? — пробормотал, вскидывая ружье Янес, услышав раздававшиеся поблизости странные звуки, напоминавшие не то тревожное пыхтение, не то глубокие вздохи. По силе этих звуков можно было предположить только то, что испускавшее их животное отличалось огромными размерами.

— Держу пари, что это носорог! — воскликнул секунду спустя Янес.

— Ты прав, друг! — согласился приблизившийся к нему Сандакан. — Носорог, и притом, по-видимому, подравшийся или еще дерущийся с кем-то. Будь осторожен: это животное, когда оно чем-нибудь рассержено, делается словно безумным и яростно бросается на все живое!

— Знаю, знаю! — отозвался Янес. — Испытал уже на охоте в Ассаме, когда какой-то двоюродный братец этой скотины хотел превратить меня в лепешку! Подлое животное растоптало тогда пару самых лучших сигар, какие только я курил в жизни! А я за это всадил разрывную пулю в его глупую голову…

— Но что с ним? — задал вопрос подошедший тем временем к двум друзьям Тремаль-Наик. — Он, по-видимому, возится на одном месте. Я слышу плеск воды. Тонет он, что ли?

— Пойдем посмотрим! — ответил Сандакан.

Друзья крадучись пробрались поближе к тому месту, откуда неслись звуки, потревожившие покой леса. Картина, представившаяся их взорам, приковала к себе их внимание. И было на что посмотреть: огромное неуклюжее животное, полупогрузившееся в воду, отчаянно возилось там, почти не трогаясь с места. По временам ему удавалось приблизиться к берегу; казалось, сейчас оно выберется из воды и удалится в лес. Но нет, какая-то невидимая сила влекла его обратно. И тогда опять слышалось отчаянное яростное пыхтение, стоны, вздохи, плеск воды.

— Да что с ним, наконец? — изумился Янес. — Привязан он к реке, что ли? Почему он не уходит?

— Потому что он попал в объятия смерти! — сказал Сандакан, глядевший на картину борьбы животного с уже готовой поглотить его огромное туловище водой.

— А что там такое? Я не вижу, с кем он борется! — проворчал Каммамури.

— Войди в воду, и ты если не увидишь его врага, то почувствуешь на себе его страшную силу! — отозвался Сандакан. — Это зыбучий песок. Носорог тонет в нем.

— Гавиалы! — тревожно вскрикнул Тремаль-Наик, указывая на мелькающие вокруг тонущего носорога бревнообразные темные массы.

В самом деле, гадины не желали упустить столь удобного случая и торопились оторвать от беспомощного носорога кусок еще живого мяса. Окружив носорога и не обращая ни малейшего внимания на то, что лесной гигант, ноги которого завязли в зыбучих песках, отчаянно барахтался и, мыча от боли и ярости, наносил страшные удары своим ужасным рогом, гавиалы набрасывались на него, кусали, вырывали со спины, живота и ног целые пласты окровавленного мяса.

Однако добыча доставалась не даром: какой-то хищник неосторожно подвернулся под морду носорога и в тот же миг взлетел, как игрушка, на воздух с распоротым брюхом. Другой гавиал, пытавшийся отхватить у носорога кусок мяса с головы, был точно таким же образом разорван почти пополам и выкинут бездыханной массой на берег.

— В путь, друзья! — скомандовал Сандакан. — Нет ни времени, ни охоты любоваться этой драмой.

— Давайте прекратим мучения носорога, пристрелив его! — отозвался Янес.

— Ни в коем случае! — решительно удержал его руку Сандакан. — Во-первых, носорог все равно сейчас погибнет, крокодилы растащат его на куски, во-вторых, ты забываешь о нашем собственном положении. Звук выстрела, прекратившего мучения чудовища, может стоит жизни нам самим…

— Ты прав, как всегда! — согласился португалец, закидывая ружье за спину. — Так идем же!

Некоторое время они опять скользили по лесу словно тени, ничем не выдавая своего присутствия. Но вот Сандакан остановился. Другие тоже остановились и стали прислушиваться.

— Может быть, опять какие-нибудь гадины пожирают другого носорога? — высказал предположение Каммамури, напрягая слух.

— Нет, не то! — сказал Сандакан. — Но я слышу странный шум!

— И я. Будто шумит вода, падая с высоты в бездну! — подтвердил наблюдение Янес.

— Но водопадов по Маруду в этом месте нет! — словно про себя промолвил озабоченный Сандакан. — Что же это может значить? Какая новая опасность грозит нам? Шум все возрастает, приближается…

— По-моему, — отозвался из своего убежища среди лиан Тремаль-Наик, внимательно прислушиваясь к нараставшему гулу, — это бредет по лесу целое стадо огромных и сильных животных. Они прокладывают себе дорогу по зарослям, ломая и круша все на своем пути. Земля стонет под тяжестью их тел.

— Может быть, слоны? — спросил вполголоса Янес.

— Нет! — ответил индус. — Шаги слишком легки для слонов.

— Тем лучше! — вставил словечко сохранявший привычное хладнокровие Янес. — Если это не слоны, то мы получим превосходный завтрак. Слоновое мясо… Брр! Я пробовал даже бифштекс из слоновьего хобота. Может быть, он подходит по вкусу гавиалам, но я предпочел бы что-нибудь другое…

— Ты все смеешься! — прервал его Сандакан.

— Лучше смеяться, чем плакать! — ответил тот.

— А между тем, — продолжал Сандакан озабоченно, — я предчувствую, что к нам приближается какой-то опасный враг…

— Приближается? Очень хорошо! Он сам заботится о том, чтобы накормить нас. Узнал, что на ужин у нас была только крошечная речная черепаха, изловленная Каммамури, да полуспелые бананы. Право, я голоден…

— Но что это за животное? Как ты думаешь, друг Янес? — осведомился Сандакан.

Португалец вновь прислушался к глухому, но становившемуся все более явственным гулу.