Пол Сассман - Исчезнувшая армия царя Камбиса

В центре палатки стоял мужчина. Его глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Длинное, костистое лицо с орлиным носом украшала бородка, над переносицей матово поблескивал глубокий вертикальный шрам. В экстатическом забвении мужчина едва заметно улыбался.

Затем он опустился на колени, простер перед собой руки и совершил глубокий поклон, коснувшись лбом застилавшего палатку ковра. Стоя за его спиной, мальчик в благоговейном ужасе взирал на молившегося. Медленно тянулись минуты, мужчина продолжал шептать священные слова, с его лица не сходила исполненная умиротворения улыбка. Ритуал казался нескончаемым. Мальчик уже собирался выйти, однако в этот момент мужчина отвесил последний поклон и поднялся. Паренек сделал шаг, протянул руку с листком.

— Вот, господин. От доктора Дрейвик.

Мужчина взял бумагу и принялся читать.

В его облике чувствовалась скрытая угроза, некая с трудом сдерживаемая тяга к насилию. На ее фоне казалась неуместной ласка, с которой мужчина опустил руку на голову мальчика. Тот смотрел на свои босые ноги, объятый страхом и восхищением одновременно.

Дочитав послание, мужчина вернул бумагу мальчику.

— Аллах, да будет в веках благословенно Его имя!

— Прошу вас, господин, — прошептал мальчик, по-прежнему глядя вниз, — я не понимаю.

— Мы и не должны ничего понимать, Мехмет, — произнес мужчина, поднимая за подбородок голову младшего так, чтобы взгляды их встретились.

Лоб мальчика пересекал такой же глубокий шрам.

— Нам всего лишь необходимо знать, что существует высший промысел, и все мы являемся его частью. Ты не задаешь вопросов Всевышнему, ты Ему просто вверяешь себя. Без вопросов и без сомнений.

— Да, господин.

— Он поставил перед нами величайшую задачу. Если мы пройдем Его испытание, награда будет высокой. Если оплошаем…

— Что, господин? Что нас ждет, если мы оплошаем? — вздрогнув, спросил мальчик.

Мужчина провел ладонью по его волосам, успокаивая.

— Мы не оплошаем. — Он улыбнулся. — Дорога трудна, но мы пройдем до ее конца. Разве я не говорил тебе? Мы избраны Богом.

Обеими руками мальчик обхватил талию мужчины, но тот мягко отстранил его.

— Есть работа, Мехмет. Отыщи доктора Дрейвика, передай ему, что он обязан найти недостающую часть. Ты понял? Он обязан найти недостающую часть.

— Найти недостающую часть, — повторил мальчик.

— А пока все должно идти, как планировалось. Ничего не меняется. Запомнишь?

— Да, господин.

— Через час мы сворачиваем лагерь. Ступай.

Мальчик вышел из палатки. Некоторое время Саиф аль-Тхар смотрел ему вслед.

Они подобрали Мехмета четыре года назад, когда тот голодным сиротой копался в каирских помойках. Ребенка отмыли, накормили, обучили грамоте. Со временем он стал одним из них — приняв отличительный знак, символ их веры, и поклявшись всю жизнь не снимать черных одежд. Черный цвет означал преданность и силу.

Простой, искренний и послушный, Мехмет был молодцом. Имелись и сотни, тысячи других, таких же. Пока богачи ублажали желудки и молились своим лживым богам, дети бедняков умирали от голода. Мир сошел с ума. Канул в бездну. Оказался во власти кафиров. Он, Саиф аль-Тхар, пришел в этот мир восстановить справедливость, протянуть руку отверженным, наказать нечестивцев, чтобы вновь зажечь светоч веры.

Внезапным озарением свыше ему на миг открылось, как достичь поставленной цели. На миг, не более. Аллах дал, и Аллах взял. Осознание этого приносило боль, но Саиф аль-Тхар знал, что и здесь сокрыт промысел Всевышнего. В чем он? Но разве не может Господь проверить своего слугу? Испытать его решимость? Беззаботная, легкая жизнь — удел тех, чья вера слаба. Глубина веры познается в ударах судьбы. Аллах хочет убедиться в его преданности? Что ж, Всевышний не будет разочарован. Они найдут святыню, скольких смертей бы это ни стоило. Слуга не обманет своего господина. И господин тоже не оставит своего слугу — во всяком случае, до тех пор, пока тот полон веры. Пока не отступит перед трудностями.

Бросив на мальчика еще один взгляд, Саиф аль-Тхар опустился на колени, чтобы продолжить молитву.

Войдя в номер отеля, Тэйра вскрыла конверт. Она знала, что должна порвать послание, выбросить его непрочитанным, но это было свыше ее сил. Даже по прошествии шести лет в каком-то уголке души еще теплилась память.

— Будь ты проклят, — пробормотала она, извлекая из конверта лист бумаги. — Зачем ты вернулся? Будь проклят!

Привет, Майкл!

Я пробуду здесь несколько недель. Если ты уже вернулся из Саккры, с удовольствием поставлю тебе стаканчик-другой. Остановился в отеле «Салах аль-Дин», хотя по вечерам меня легче застать в чайном домике на углу Ахмед-Махер и Бурса-ид. Помоему, он называется «Ахва Вадуд».

Дэниел Л. P. S. Ты слышал о Шенкере? Он полагает, будто нашел гробницу Имхотепа! Болван.

Тэйра невольно улыбнулась. Как это похоже на Дэниела! Он просто не может удержаться, чтобы не вставить в свою речь вульгарное словцо. Впервые за долгие годы Тэйра ощутила, как к горлу подкатывает комок. Нет, обида так и не забылась.

Она еще раз прочитала записку, затем скомкала ее и швырнула в угол. Достав из мини-бара бутылочку водки, вышла на балкон, но тут же вернулась и бросилась на постель, бездумно уставившись в потолок. Прошло минут пять, затем десять, пятнадцать. Наконец Тэйра поднялась, взяла лежавший в кресле рюкзачок и покинула номер.

— Чайный домик «Ахва Вадуд», — сказала она водителю стоявшего у отеля такси. — Угол Ахмед-Махера и…

— Бурсаид, — закончил шофер, открывая для нее дверцу машины. — Знакомое местечко.

Тэйра опустилась на сиденье.

Ты идиот, Дэниел, под негромкое урчание двигателя подумала она, и такси тронулось с места. Набитый идиот.

Припаркованный на противоположной стороне улицы пыльный «мерседес» отъехал от тротуара и медленно развернулся. Хищник взял след.

Тэйра прекрасно помнила их первую встречу. Произошла она — о Господи! — восемь лет назад.

В то время на втором курсе Лондонского университета она изучала зоологию и вместе с тремя подругами снимала недорогую квартиру. Родители жили в Оксфорде, их брак стремительно приближался к распаду. Однажды Тэйра решила проведать отца и мать.

Должен был состояться обычный семейный ужин, что само по себе представляло довольно тягостную перспективу: родители уже почти не разговаривали друг с другом. Однако когда Тэйра переступила порог дома, отец сообщил, что за столом будет присутствовать его коллега.

— Занимательный парень, — сказал он, — наполовину англичанин, наполовину француз, чуть старше тебя. Пишет диссертацию по погребальным обрядам в Фивах, Поздний пери-од. Буквально на днях вернулся с раскопок в Долине царей Похоже, археология вот-вот получит нового гения. Знает о загробной жизни древних египтян больше, чем любой другой