Пол Сассман - Исчезнувшая армия царя Камбиса

— Ублюдок!

Сидевший за рулем внедорожника «тойоты» мужчина сделал резкий выдох, когда его машина, перевалив на скорости через гребень песчаной дюны, на долю секунды зависла в воздухе, напомнив уродливую белую бабочку. В следующее мгновение джип тяжело приземлился, и водителю показалось, что он потерял управление — склон был слишком крут. Однако машина, так и не перевернувшись, стремительно скатилась к подножию бархана. Мужчина вдавил педаль газа в пол, посылая «тойоту» на штурм новой высоты.

— Недоносок! — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Немыслимая гонка с прыжками продолжалась еще минут двадцать. Из динамиков автомагнитолы рвалась оглушительно громкая музыка, и в такт ей, казалось, развевались по ветру длинные светлые волосы водителя. Достигнув очередного гребня, он остановил джип и выключил двигатель. Затем мужчина глубоко затянулся сигаретой, достал из бардачка бинокль, раскрыл дверцу и опустил ноги на песок.

Вокруг стояла звенящая тишина. Сгустившийся от зноя воздух можно было жевать; от выгоревшего, блеклого неба исходила физически ощутимая тяжесть. Несколько мгновений мужчина пристально изучал застывшие гигантские песчаные волны, которые превращали начисто лишенную жизни местность в подобие лунного пейзажа. Сделав еще одну затяжку, он поднес к глазам бинокль и развернулся лицом к северо-западу.

Мощная оптика на расстоянии вытянутой руки приблизила невысокую, сложенную из плит известняка стену, за которой виднелась зелень оазиса. За ветвями пальм угадывались очертания построек, кое-где поблескивали крошечные зеркала соленых озер, а на западной оконечности урочища располагался небольшой городок.

— Сива, — улыбнувшись, произнес мужчина и с удовлетворением выдохнул облачко табачного дыма. — Слава Богу.

Он простоял на гребне еще минут пять, рассматривая в бинокль окрестности, а затем сел за руль. Над морем песка вновь ударила музыка.

Примерно через час колеса вынесли «тойоту» на хорошо наезженную грунтовую дорогу. До стены из известняка оставалось не более сотни ярдов. По правую руку за ней высились три радиомачты и бетонная бочка водонапорной вышки. Внезапно перед джипом с громким лаем появилось несколько полуодичавших псов.

— Привет, бродяги! Рад встрече! — Он расхохотался, посигналил и несколько раз бросил машину из стороны в сторону, подняв клубы пыли и разогнав собак.

«Тойота» миновала пару спутниковых тарелок, установленных возле пяти-шести армейского вида палаток и выехала на асфальтовую полосу, ведущую в центр городка Сива.

Поселение казалось вымершим. По обочине дороги два ишака медленно тащили повозки, а на главной площади несколько женщин с покрытыми паранджой лицами стояли за грубо сколоченными прилавками с какими-то овощами. Остальные жители, видимо, прятались за глинобитными стенами от изнуряющей полуденной жары.

Мужчина пересек площадь и остановил джип у подножия довольно высокого холма, по склонам которого виднелись полуразрушенные домишки. С заднего сиденья он достал большой конверт из плотной коричневой бумаги, вышел из машины и направился к ближайшей лавке, не позаботившись даже захлопнуть дверцу. У входа бросил пару слов хозяину, вручил ему листок бумаги вместе с пачкой банкнот, кивнул на «тойоту» и двинулся дальше, в сторону обшарпанного здания с коряво намалеванной на стене надписью «Отель. Добро пожаловать!». При виде гостя стоявший за стойкой человек всплеснул руками.

— Йа доктора! С возвращением! Рад вас видеть!

Произнесено это было по-берберски. На том же языке ответил и вошедший:

— Мне тоже очень приятно, Якуб. Как дела?

— Не жалуюсь. А у вас?

— Так себе. — Мужчина, точнее, молодой человек одернул покрытую пылью майку со словами «Я люблю Египет» на груди. — Мне нужен душ.

— Конечно, конечно. Вы знаете, как в него пройти. Горячей воды, к несчастью, нет, но холодной можете не жалеть. Мохаммед! Мохаммед!

Из соседней комнаты на зов вышел мальчишка.

— Вернулся доктор Джон. Принеси ему мыло и полотенце.

Громко шлепая сандалиями по плиткам пола, мальчишка скрылся.

— Есть хотите? — спросил Якуб.

— Еще как. Последние два месяца я сидел на консервированных бобах и сардинах, мечтая о твоем цыпленке с карри.

Хозяин гостиницы довольно рассмеялся.

— Будет вам цыпленок. С жареным картофелем?

— С жареным картофелем, свежим хлебом, ледяной колой и всем остальным, что предложишь.

— Доктор ничуть не изменился!

Вернувшийся паренек вручил гостю полотенце и небольшой кусочек мыла.

— Но сначала я должен позвонить.

— Само собой! Пойдемте, пойдемте!

Якуб провел молодого человека в тесную комнатку, стены которой украшало несколько почтовых открыток с видами Каира. Телефонный аппарат стоял на невысоком стеллаже, заполненном картонными папками. Положив коричневый конверт на стул, гость снял трубку и стал вращать диск. В трубке зазвучали долгие гудки, а затем послышался женский голос.

— Алло, — произнес молодой человек и тут же перешел на арабский: — Не могли бы вы соединить меня с…

Приветливо взмахнув рукой, Якуб оставил его одного и через пару минут вошел вновь с бутылкой кока-колы. Поскольку гость продолжал говорить с далеким собеседником, хозяин поставил бутылку на стеллаж и отправился готовить цыпленка.

Через полчаса молодой человек, приняв душ, побрившись и тщательно расчесав волосы, уже сидел за столиком под сенью пальмы и воздавал должное кулинарному искусству своего благодетеля.

— Что интересного творится в мире, Якуб? — Кусочком хлеба он аккуратно собрал с тарелки остатки соуса.

Хозяин сделал глоток фанты.

— Вы слышали об американском после?

— Я ничего и ни о ком не слышал. Говорю тебе, последние два месяца я прожил на Марсе.

— Его машину взорвали.

Молодой человек присвистнул.

— Неделю назад, — со вздохом продолжил Якуб, — в Каире. Ответственность взяла на себя группировка под названием «Клинок возмездия».

— Посол погиб?

— Уцелел. Едва-едва.

Гость ухмыльнулся.

— Какой позор! Если уничтожить всех бюрократов, мир стал бы намного чище. Твой карри превосходен, Якуб.

Из-за стоявшего чуть в стороне столика поднялись две привлекательные европейки. Пройдя мимо молодого человека, одна из них с улыбкой оглянулась. В ответ он кивнул.

— По-моему, вы ей понравились, — шепнул Якуб, когда девушки вышли.

— Может быть, — пожал плечами его гость. — Но стоит признаться, что я — археолог, и она бросится от меня, как от прокаженного. Первая заповедь археолога, Якуб: никогда не говори женщине, кто ты такой. Не сдержался — ставь на себе крест.