Реджинальд Кофмен - На острове Колибрия

– Будьте спокойны, я не позволю им увести вас отсюда! – заверил ее Копперсвейт.

– Уходите прочь из ресторана!

И главный противник, кто бы он ни был, говорил теперь на вполне понятном английском языке. Больше того: вытянутой рукой и своим толстым пальцем он указывал столь же понятно на выход, и не было сомнений в том, что он обращался к одному Билли.

Но взгляд Копперсвейта не последовал за этой рукой. Его быстрые глаза не искали пути для отступления. Вместо этого они осматривали предполагаемое поле битвы. Очевидно, эти люди были вооружены. Очевидно, они не намерены были церемониться. У Билли не было с собой оружия, но он с удовольствием заметил на ближайшем столике, за которым еще недавно сидел, графин с водой, не удостоившийся раньше его внимания. С полным спокойствием он ожидал теперь атаки.

– Послушайте минутку, – скромно спросил он. – Вы говорили что-то о короле: что означала эта ерунда?

Человек со сломанным носом продолжал приближаться, но теперь несколько более медленным темпом.

– Это относилось не к вам.

– Отлично! – Билли усмехнулся. Он умел усмехаться весьма грозно. – Если приказ именем короля выйти всем отсюда не относился ко мне, я останусь.

– Вы уйдете!

– И не подумаю. Здесь нет поблизости даже полисмена, не только что короля!

Руководитель атаки, которого Билли мысленно прозвал «капралом», сделал жест, выражавший, по-видимому, нелестное мнение об умственных способностях американца. Последовавшие за этим жестом слова были обращены прямо к девушке, стоявшей рядом с Копперсвейтом:

– Сударыня! – В голосе капрала звучала странная смесь строгости и почтительности. – Я послан, чтобы сопровождать вас…

Девушка немного отодвинулась от Билли. Она выпрямилась во весь свой рост. Копперсвейт залюбовался ее стройной фигурой. Девушка сжимала кулаки, голова ее была откинута назад.

– Я знаю, что вы…

– … в Колибрию, – закончил капрал свою фразу.

– А я, – сказала девушка, – отказываюсь ехать.

Она снова вложила свою ручку в руку Билли, и он сжал ее.

Он взглянул на нее и, встретив ее взгляд, прочел в нем, как ему показалось, отблеск прежнего веселого задора. Он едва верил своим глазам, а между тем… Как бы то ни было, веселость мгновенно сбежала с ее лица, когда она внезапно повернулась к своим землякам.

Она заговорила медленно и отчетливо. И хотя она пользовалась колибрийским наречием, тем не менее Билли ясно чувствовал, что она так выбирает слова, чтобы он понимал ее:

– Я – американская гражданка.

Капрал отпрянул так быстро, что наскочил на своих подчиненных.

– Американская гражданка? Сердце Билли возликовало.

«Я должен был сразу догадаться об этом!» – подумал он.

Он чуть было не высказал этого громко. Однако этой фразе не суждено было родиться. Опасные слова были уже на кончике его языка, но не успели слететь с него.

Бросив искоса взгляд на Билли, девушка прочла их на его лице. Ее пальцы предостерегающе сжали его руку. Она собиралась продолжать свою речь и не хотела, чтобы ее прервали.

– Да, – объявила она, обращаясь снова к субъекту со сломанным носом и слабым кивком головы указывая на Копперсвейта. – Я стала американской гражданкой, так как стала сегодня женой этого джентльмена, которого вы оскорбили, потребовав моей выдачи. Я его жена!

Билли поперхнулся. Он чуть не выпустил ее руку. Голова у него шла кругом.

Капрал заорал что-то, потом оборвал себя и только смотрел во все глаза. А девушка невозмутимо продолжала:

– И этот джентльмен, как всякому ясно видно, американец от рождения. – Она окинула Вильяма восторженным взглядом новобрачной. – Ведь я правду говорю, дорогой мой?

В мозгу оторопевшего Копперсвейта роились немые вопросы: «Не сумасшедшая ли она? Как бы то ни было, это необыкновенно приятная для него форма сумасшествия. Но нет, конечно, она в полном уме!»

Не будучи американкой, она обладала тем видом юмора, который он до тех пор считал исключительной принадлежностью своих соотечественников.

Но была ли это только шутка? Не таилось ли за этим в глубине такое же внезапное чувство к нему, какое он так откровенно выказал по отношению к ней?

В чем заключалась опасность? И насколько она была велика?

О, если бы эта опасность не стояла перед ним так явно в лице четырех угрожающе настроенных колибрийцев, он остолбенел бы от неожиданности, или же… закричал от восторга. Но сейчас не было времени ни для того ни для другого.

– Можете быть уверены, что я американец, – сказал Билли.

Свободная рука девушки медленно обвилась вокруг его шеи. Еще раз глаза их встретились. Она подняла к нему ставшее серьезным лицо.

Неужели она собирается…

Да, она собиралась, и не только собиралась, но и сделала. Как слились их взоры, слились и их уста. И это произошло на глазах у капрала и его людей!

И она хотела от него настоящего поцелуя. Билли почувствовал это при первом прикосновении. Но он почувствовал больше того: в вихре пронизавшего его наслаждения он понял, что начавшийся с обоюдного согласия обман, хитрость, порожденная опасностью, перестала быть для девушки только притворством и игрой. Ее поцелуй был искренним, он шел из души.

– Morologia!

Этим возгласом Сломанный Нос возобновил свои враждебные действия. Когда люди целуются, они забывают о времени и обо всем окружающем. Билли не знал, длился ли поцелуй секунду или час и не видел в это время никого кроме девушки. Поэтому восклицание колибрийца Билли ощутил как досадную помеху. Он оглянулся через плечо на певицу, уронившую на пол свой тамбурин.

Лицо капрала пылало яростью.

– Брак? Вздор! – заревел он.

– Ну, это мы посмотрим, – сказал Билли. – Кто вы такой, черт вас возьми, что вы осмеливаетесь явиться сюда и заявлять мне… заявлять моей жене…

Но звук собственного голоса возвратил капралу его уверенность в себе и поднял также дух его товарищей.

Он ринулся вперед, они за ним. Одну руку он положил на плечо Копперсвейту, другую протянул к девушке.

Неизвестно, является ли так называемое американское чувство юмора исключительной привилегией американцев, но зато способность молниеносного действия является чисто англо-саксонской чертой. Иногда французы также проявляют ее в высокой мере, но у всех американцев и англичан она в крови, и Билли почувствовал, как полезна она ему в этом остром положении.

Прежде чем протянувшаяся рука успела схватить девушку, Билли быстро оттолкнул ее назад. Правая его рука вмиг очутилась на столе, за которым он недавно сидел.

Графин с водой, словно по собственной воле, взлетел на воздух. Секунда – и он брякнулся о сломанный нос капрала. За ним последовала скатерть, накрывшая головы троих спутников капрала.