Андрей Салов - Семь смертей Лешего

Минут 10 ребята смеялись и острили по поводу Никанора, но затем, их смех иссяк. На смену бурному веселью пришел испуг и осознание того, что они переборщили и в шутке своей, зашли слишком далеко. Настолько далеко, что за нее им может не поздоровиться. Не дай бог, окочурится старикан и тогда им всем не сдобровать, и отцовская порка с лоскутами выдранной из задницы кожи, покажется милой забавой.

А на них выйдут обязательно и довольно скоро, слишком много следов оставили они, слишком много отметин, по которым их без труда вычислят проводящие расследование органы.

Канули в прошлое смех и бурное веселье. Не сговариваясь, они принялись споро уничтожать следы преступления. В считанные минуты были собраны все до единого металлические обручи, часть которых обнаружил и отбросил в сторону зловредный пердун, безжизненной куклой валяющийся, под грудой засыпавших его бочек, не подающий признаков жизни.

Вскоре круги были собраны в кучу и готовы для переноски и последующего утопления в речном омуте, месте, где никто и никогда их не найдет при самом большом желании. И только сомы, любители глубоких, темных и сонных омутов, будут играться с ними, нанизывая их на сытые, упитанные и округлые бока. Подстать свалившимся с небес железным украшениям.

Следом за обручами пришел черед бочек, в глубине которых затих их злейший враг, злобный старик, которого они в праведной попытке проучить, немного пришибли переборщив. Хорошо если он останется жив, а вдруг они его зашибли насмерть?

Бочки откатывались в сторону с тем, чтобы затем также найти пристанище в реке, в местах, где никто и никогда не лазит, там, где их никогда не найдут.

Можно было бы поступить проще, спалить их и все, но это может привлечь внимание. Излишнее любопытство породит массу ненужных вопросов, на которые нужно будет как-то отвечать.

Закатить и затащить сюда все это добро понадобилось не так много времени, особенно если учесть, что подготовка к акции отмщения началась неделю назад. Все это потихоньку подтаскивалось к сторожке и пряталось поблизости, в укромных местах, чтобы их ненароком не обнаружил Никанор, или Кузьма, известный лодырь и по совместительству сменщик злобного старикана.

В свете последних событий в запасе у них не было недели, даже и одного дня, чтобы замести следы своего здесь присутствия. На все про все, в их распоряжении имеется одна-единственная ночь и нужно все успеть, иначе не миновать мест не столь отдаленных, с климатом еще более суровым, нежели здесь. И хотя по возрасту и советским законам они были неподсудны, но это вовсе не означало, что они избегнут наказания. Закон был хитрым и имел множество лазеек, а спецшкол и специнтернатов для малолетних преступников, было понастроено в стране огромное количество. Ходила об этих заведениях дурная молва, настолько нехорошая, что испытать на собственной шкуре заведения с приставкой «спец», никому не хотелось.

Страх за свою судьбу, боязнь до утра не успеть замести следы, заставлял трудиться с полной отдачей, настолько полной, что подобного эффекта не смог бы добиться даже отцовский ремень.

Бочка за бочкой, откатывались в сторонку и исчезали в ночи, скатываясь невидимыми направляющими по направлению к реке, к известному пацанам, омуту. Коренным его обитателям сегодня придется не сладко. Что может быть хуже, когда на смену извечному, ленивому покою, приходит дождь из металлических обручей. Но и с этой напастью можно как-то смириться. Они не занимали слишком много места, им можно попытаться найти применение, хотя бы в качестве игрушек, или носимого по особенному случаю, украшения. Но скажите на милость, как пережить бедствие, куда более страшное, нежели дождь из железных обручей. Что делать, когда на голову падают бочки, забивая некогда потаенное и тихое прибежище усатых речных великанов. Как с этим бороться, что противопоставить подобному катаклизму? Да ничего! Остается одно, поднять усы-антенны и дать отсюда ходу, в поисках нового убежища, надежного пристанища, где не валится прямо на голову, всякая мелко и крупногабаритная дрянь.

Бочка за бочкой сноровисто откатывались в сторону, их оставалось совсем мало, когда работавшие в испарине от напряга и испуга пацаны, уловили под одной из них, слабое движение. Они замерли, не сводя глаз с места, где им почудилось движение. Вскоре движение повторилось вновь, усиленное хрипом и стонами. Звуки доносились из под одной из неубранных бочек, уютно примостившейся на загривке у старикана.

Волна облегчения пробежала по разгоряченным телам ребят. Старик, которого они считали угробленным напрочь, оказался на редкость живучим. Со всем своим упорством и зловредностью, продолжал цепляться за жизнь, хрипя с натугой, и с натугой же матерясь.

Заслышав его весьма колоритную, хоть и слабую речь, пацаны окончательно убедились в том, что дальнейшая их помощь в деле освобождения старика из завала, более не нужна. А чтобы внезапно оживший старикан не услышал чего, они по-тихому затаились траве, с интересом наблюдали за происходящим.

Конечно, старика можно было не опасаться, вряд ли он способен сейчас на что-нибудь большее, нежели проклятия в их адрес. Они опасались раньше времени спугнуть его, прервать потеху, которая была далека до завершения. Впереди Никанора ожидала масса интересного, подготовленного пытливыми детскими умами. Показаться старику сейчас, значит лишить себя удовольствия наблюдать его очередные злоключения. Этого они не могли допустить, особенно после того, как в поте лица своего, потрудились над вызволением злыдня из бочкового плена. Пусть все идет своим чередом. И они притихли, удобно устроившись в густой траве, не сводя глаз с оставшихся неубранными бочек, под одной из которых кряхтел и матерился, пытаясь выбраться наружу, их злейший враг.

Спустя несколько минут Никанору удалось-таки спихнуть придавившую его бочку. Кряхтя он встал на четвереньки, а затем и в полный рост, недоуменно оглядываясь по сторонам, силясь понять, куда подевалась обрушившаяся на него гора. Ведь он отчетливо видел, перед тем как потерять сознание, темную груду, летящую на него, которая никак не могла состоять из жалких трех бочек, что сейчас он мог лицезреть воочию.

Не испарились же они, были ли они вообще? Быть может, все ему просто померещилось, быть может, он слегка повредился в рассудке после того, как его здорово припечатали по ногам металлические обручи. Может, не было и их, и они примерещились? Он нагнулся, скуля от боли, и ощупал голени. Штаны мокрые от крови и ноющая боль. По крайней мере, хоть это осталось по-прежнему, ну а с появляющимися и исчезающими бочками, он разберется позже, на досуге, вот только доберется до заветной полоски света из-за прикрытых дверей сторожки.