Эдгар Берроуз - Тарзан и сокровища Опара

Он вспомнил, как Та, обезумевший жрец, прервал богослужение и в ярости набросился на своих товарищей, и как они обратились в бегство от озверевшего жреца; Тарзан вспоминал далее, как безумец напал на Лэ, и он, Тарзан, вступил с ним в бой и бросил к ногам жрицы труп человека, который хотел ее обесчестить.

Картины одна за другой проходили перед его памятью в то время, когда он созерцал длинные слитки темно-желтого металла. Ему хотелось знать, властвует ли еще Лэ в храмах разрушенного города там наверху, над его головой, Неужели ее принудили наконец соединиться с одним из отвратительных жрецов? Какая жестокая участь для такой прекрасной девушки! Тарзан тряхнул головой, словно отгоняя от себя все эти мысли, и, потушив мерцавшую свечу, повернулся к выходу.

Сзади него бельгиец ждал его ухода. Он узнал тайну, из-за которой сюда пришел Тарзан. Сподвижник Ахмет-Зека теперь мог спокойно возвратиться к поджидавшим его друзьям, привести их в сокровищницу и унести с собой столько золота, сколько им будет по силам.

Вазири успели уже достичь противоположного конца коридора. Они подымались наверх, с радостью вдыхая свежий воздух и приветствуя звездное небо. Тарзан наконец спохватился, отогнал охватившие его воспоминания и медленно последовал за ними.

Еще один раз, вероятно, в последний раз, закрыл он за собой массивную дверь забытой сокровищницы. А в темноте, сзади него, Верпер поднялся на ноги и расправил свои онемевшие члены.

Он протянул руку и с любовью погладил золотой слиток в ближайшем ряду. Подняв его с места, на котором золото лежало с незапамятных времен, Верпер взвесил его в руке и в порыве безумной жадности прижал его к своей груди.

Тарзан в это время мечтал о счастливом возвращении домой, о нежных руках, которые обовьются вокруг его шеи, о теплой щеке, которая прильнет к его лицу. И вдруг среди радостных мыслей встало воспоминание о старом знахаре и его предсказании… И его сладостные мечты потускнели.

Несколько коротких, быстрых мгновений разбили надежды этих двух людей. Один забыл о золоте в охватившем его безумном страхе, сорвавшийся острый осколок скалы нанес глубокую рану в голову другому, и этот человек забыл решительно все, что было в его прошлой жизни.

Это случилось в ту минуту, когда Тарзан, закрыв двери, повернул к выходу. Кругом царили тишина и спокойствие. Вдруг земля зашаталась, заколебалась. Огромные куски гранита отламывались с потолка коридора и падали вниз, закупоривая проход; могучие гранитные стены затрещали, раскололись, покривились и повисли над обломками. Сорвавшейся сверху каменной глыбой Тарзана отбросило к дверям. Под тяжестью его тела двери растворились, и он грохнулся на пол.

В большой комнате, в которой сложено было золото, землетрясение произвело меньше повреждений, чем в коридоре. Несколько слитков упало с верхних рядов, кусок гранита откололся от потолка и рассыпался по полу, стены дали трещину, но не развалились.

После первого толчка все успокоились. Верпер, свалившийся на пол при первом колебании почвы, поднялся на ноги и убедился в том, что он цел и невредим. Он ощупью пробрался к противоположному концу комнаты, где Тарзан оставил свечу; она была прикреплена воском к одному из слитков.

При помощи спичек, которые оказались у него в кармане, бельгиец нашел наконец то, что искал. Когда слабые лучи понемногу рассеяли густой мрак, Верпер облегченно вздохнул. В темноте его положение казалось ему еще более безнадежным.

Глаза его понемногу привыкли к свету, и он обернулся к дверям. Сейчас у него было одно только желание: бежать, как можно скорее бежать из этой страшной могилы! Но когда он увидел тело обнаженного гиганта, лежавшее неподвижно на полу у самых дверей, он отступил назад во внезапном страхе быть накрытым. Вглядевшись пристальнее, он немного успокоился: он пришел к убеждению, что англичанин мертв. Из громадной зияющей раны на голове Тарзана сочилась кровь, и на каменном полу образовалась кровавая лужа.

Верпер торопливо перескочил через тело Тарзана и устремился в коридор. Ему ни на минуту не пришло в голову оказать помощь человеку, который, может быть, еще не умер, а только потерял сознание от удара и потери крови. Он думал только о том, как бы спастись самому. Но возродившаяся на мгновение надежда снова исчезла: у самых дверей коридор был совершенно загроможден грудами обломков.

Ему ничего не оставалось делать, как вернуться в сокровищницу. Взяв в руки свечу, он начал обследовать комнату. Прямо против коридора оказалась другая дверь. Он толкнул ее, и она сразу распахнулась, заскрипев на петлях. За ней открывался второй, такой же узкий коридор. Верпер пошел вперед и скоро очутился у каменной лестницы, которая вела наверх. Двадцатью футами выше начинался новый коридор. Мерцающая свеча освещала Верперу дорогу. Он был счастлив, что в руках у него был этот неудобный, вышедший из моды фитилек, на который он час тому назад, может быть, посмотрел бы лишь с презрением. Вдруг ему пришлось остановиться. У самых его ног зияла черная яма, и здесь, по-видимому, туннель заканчивался.

Вглядевшись повнимательнее, Верпер увидел, что эта черная яма представляла из себя нечто вроде круглой шахты. Он поднял свечу над отверстием и глубоко внизу увидел игравшее на водной поверхности отражение света. Это был водоем. Подняв свечу повыше, он стал вглядываться в темноту. На противоположной стороне туннель снова продолжался. Но как перескочить через этот колодец?

Верпер мысленно измерял расстояние до противоположной стороны колодца и раздумывал о том, стоит ли попытаться сделать такой огромный прыжок. Размышления его были прерваны пронзительным визгом, который, постепенно ослабевая, закончился несколькими зловещими завываниями. Голос был похож на человеческий, но крик был так напряжен, так ужасен, словно вырвался у великого грешника, который корчился от пыток на адском огне.

Бельгиец задрожал и в ужасе взглянул вверх, откуда ему послышался этот крик. Высоко у себя над головой он увидел клочок неба, усеянного яркими звездами. Он уже был готов крикнуть о помощи, но этот ужасающий крик остановил его. Там, где раздавался такой голос, не могли жить люди. Он не смел выдать своего присутствия жителям этого города, кто бы они ни были. Он проклинал себя за то, что решился на такое дело, и горько жалел, что не вернулся сразу в лагерь Ахмет-Зека. Он даже готов был отдаться в руки военных властей Конго, если бы это только могло спасти его из того безнадежного положения, в каком он находился сейчас.

Замирая от ужаса, Верпер прислушался. Но крик не повторился. Побуждаемый безумным страхом, он решился наконец на отчаянный прыжок. Отойдя шагов на двадцать он собрал все свои силы, разбежался, оттолкнулся у края водоема и прыгнул, и в этот момент свеча в его руке погасла. Он летел вперед с вытянутыми руками, чтобы схватиться за что-нибудь в случае, если ноги не встанут на твердую почву.