Эдгар Берроуз - Тарзан и люди-леопарды

В белого вцепились двое и потащили прочь.

– Стойте! – крикнул, вырываясь, Старик. – Дайте поговорить с Боболо. Может, хоть у него хватит ума, чтобы прекратить этот маразм.

– Убрать! – гаркнул Гато-Мгунгу.

Воины подхватили Старика и поволокли прочь, между тем как Боболо и пальцем не шевельнул, чтобы заступиться за него. У белого отобрали оружие, а затем его швырнули в убогую, неописуемо грязную хижину, где накрепко связали и оставили под присмотром часового, который устроился на земле снаружи. При обыске однако стражники проглядели перочинный нож, хранившийся у белого в кармане.

Несладко пришлось Старику.

Веревки больно врезались в тело. Грязный пол хижины, жесткий и неровный, буквально кишел насекомыми-паразитами, и к тому же источал жуткое зловоние. Физические муки дополнялись сознанием собственного бессилия. Старик уже засомневался в разумности своего донкихотства и ругал себя за то, что не послушался чернокожих спутников.

Но затем думы о девушке и ее бедственном положении, если она еще жива, укрепили его в мысли, что, пусть даже он ничего не сумеет сделать, иначе он просто поступить не мог.

Перед ним отчетливо вставал образ девушки, какой он видел ее в последний раз – лицо, фигура, от которых захватывало дух, и Старик вдруг понял, что если предоставится случай бежать, он согласится и на большие опасности, лишь бы только спасти ее.

Старик продолжал размышлять о девушке, когда услыхал, как к часовому кто-то обратился, и секундой позже в хижине выросла человеческая фигура. В ночном мраке, который смягчался лишь кострами, рассеянными по деревне, да факелами перед хижиной вождя, лицо посетителя оставалось неразличимым. Старик было решил, что явился палач, чтобы нанести смертельный удар, однако с первых же слов узнал в явившемся Боболо.

– Может, смогу тебе помочь, – сказал визитер. – Хочешь отсюда выбраться?

– Спрашиваешь! Не иначе как старый Мгунгу спятил, чем еще объяснить его дурацкую выходку?

– Он ненавидит белых, а я им друг. Я тебе помогу.

– Спасибо, Боболо! – воскликнул Старик. – Ты не пожалеешь.

– Даром такие дела не делаются, – намекнул Боболо.

– Назови свою цену.

– Это не моя цена, а то, что я должен буду передать другим, – поспешил заверить негр.

– Ладно. Сколько?

– Десять бивней. Белый присвистнул.

– Может, еще и паровую яхту и «Роллс-Ройс» впридачу?

– Не откажусь, – согласился Боболо, хотя и не знал, о чем идет речь.

– Ну так тебе их не видать, как и бивней, – дороговато.

Боболо пожал плечами.

– Тебе лучше знать, сколько стоит твоя жизнь, белый.

Он поднялся и направился к выходу.

– Постой! – остановил его Старик. – Ты же понимаешь, как трудно стало со слоновой костью.

– Мне следовало бы запросить не десять, а сто бивней, но ты мой друг, и потому я говорю – десять.

– Вызволи меня отсюда, и ты получишь свои бивни, как только добуду их.

Боболо покачал головой.

– Сначала бивни. Пошли весточку своему другу, чтобы он прислал бивни, и тогда будешь на свободе.

– Но как с ним связаться? Здесь у меня нет своих.

– Я пошлю гонца.

– Ладно, старый пройдоха, – согласился Старик. – Развяжи мне руки, и я черкну записку.

– Э, нет. Почем я знаю, что ты накарябаешь на своей бумажке? Может, такое, от чего Боболо станет худо.

"Ты чертовски прозорлив, – подумал Старик. – Если бы я смог достать из кармана записную книжку и карандаш, Малыш получил бы такую писульку, по которой тебя засадили бы в тюрьму, а Гато-Мгунгу вздернули бы на базарной площади.

Вслух же он произнес:

– Как мой человек узнает, что послание от меня?

– Пошли с гонцом что-нибудь из личных вещей. Например, кольцо.

– Почем мне знать, что ты пошлешь верную весть?

А может, ты потребуешь сто бивней?

– Я же друг, а потом я честный человек. Ну а кроме того у тебя нет выхода. Так даешь кольцо или нет?

– Уговорил. Забирай.

Негр подошел, нагнулся и стянул с пальца кольцо.

– Как только прибудет слоновая кость, ты свободен, – пообещал Боболо и вышел из хижины.

"Старый мошенник гроша ломаного не стоит, но утопающий хватается и за соломинку", – подумал белый.

Боболо рассмотрел кольцо при свете костра и усмехнулся.

– Умный я, ничего не скажешь, – пробормотал он. – У меня будет и кольцо, и слоновая кость.

Что же до освобождения Старика, то это не было в его власти, к тому же он вообще не имел подобного намерения. Сияя от самодовольства, Боболо подсел к вождям, совещавшимся с Гато-Мгунгу. Те, между прочим, обсуждали, как ликвидировать белого пленника. Кое-кто предложил убить его в деревне, чтобы не делиться его мясом с богом Леопардом и жрецами из храма, другие требовали, чтобы пленника доставили к верховному жрецу в качестве мяса для праздничного стола в честь новой верховой жрицы. Разгорелись споры, обычные для подобных совещаний, которые так ни к чему и не привели.

Как белые, так и черные любят слушать свои собственные речи.

Гато-Мгунгу дошел до середины описания геройств, совершенных им в битве двадцать лет тому назад, как вдруг неожиданное вмешательство вынудило его замолчать. Наверху зашумела листва, оттуда вниз в центр круга рухнул тяжелый предмет, и все как один повскакали на ноги, застыв в оцепенении. На лицах собравшихся перемежались выражения удивления и испуга. Устремив взоры наверх и ничего там не обнаружив, они глянули вниз, на упавший предмет, который оказался трупом человека. Руки и ноги мертвеца были связаны, а горло перерезано от уха до уха.

– Это Лупингу из утенго, – шепотом произнес Гато-Мгунгу. – Он принес мне весть о приходе сына Лобонго с воинами.

– Дурной знак, – шепнул кто-то.

– Они покарали изменника, – сказал другой.

– Но кто втащил его на дерево и сбросил вниз? – спросил Боболо.

– Лупингу упомянул о человеке, который утверждает, что он мушимо Орандо, – проговорил Гато-Мгунгу. – Это белый великан, оказавшийся посильнее Собито, колдуна из Тамбая.

– Мы слыхали о нем, – воскликнул один из вождей.

– Лупингу рассказал еще кое о ком, – продолжал Гато-Мгунгу. – О духе Ниамвеги из деревни Тамбай, которого убили дети бога Леопарда. Он принял обличье обезьянки.

– Наверняка именно мушимо принес сюда Лупингу, – высказался Боболо. – Это предупреждение. Давайте доставим белого к верховному жрецу, чтобы тот поступил с ним, как сочтет нужным. Если убьет, отвечать не нам.

– Мудрые слова! – похвалил один из должников Боболо.

– Уже темно, – напомнил чей-то голос. – Может, подождем до утра?

– Сейчас самое время, – рассудил Гато-Мгунгу. – Поскольку сам мушимо белый и недоволен тем, что мы держим в плену белого человека, он будет слоняться здесь до тех пор, пока пленник у нас. Мы же передадим пленника в храм. Верховный жрец и бог Леопард посильнее любого мушимо!