Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг

Гор вздохнул, походя вспомнив мамину заповедь, о том, что подслушивать нехорошо, и опустился в предложенное кресло.

— Когда закончите, просто захлопните дверь, — безразлично бросил портье и вышел.

«Какой-то Джеймс Бонд, не иначе…» — скривился Енски-младший.

Но уже через минуту его внимание полностью переключилось на то, что доносилось из динамика. И недаром — первое, что ему удалось услышать, было столь значимое для него имя — Элизабет МакДугал. Кажется, разговор его почтенного батюшки с подозрительным типом по имени — или фамилии, кто их, индийцев разберет, Акаш уверенно приближался к апогею.

— …Ее зовут Элизабет МакДугал! — торжественно произнес профессор Енски. — Это именно та мерзавка, то средоточие людских пороков, та ехидна, о которой я вам говорил, достопочтенный Акаш!

Гор отметил, что отец ни с того ни с сего начал выражаться по-восточному витиевато.

— Она должна была прибыть в Дели вчера днем. Для претворения моего плана в жизнь мне необходимо знать о ее местонахождении. Возможно, она собирается осквернить своим присутствием Кашмир…

— Там сейчас неспокойно, сагиб, — заметил индиец.

— Правда? Тем лучше, — ухмыльнулся весьма довольный таким оборотом дел профессор. — Так вот, я хочу знать, где она остановится в этом штате…

— Скорее всего в Сринагаре, — задумчиво молвил Акаш. — Если она и вправду такая ехидна, как изволит говорить сагиб…

— Почему именно в Сринагаре? Индиец пожал плечами и ответил с истинно восточным фатализмом;

— Больше негде.

Енски-старший почесал затылок.

— Ага… Если так, то мне нужно знать гостиницу, номер комнаты и…

Тут произошла заминка, потому что профессор никогда не занимался слежкой за людьми и довольно слабо представлял, какие еще данные могут ему понадобиться.

— И…

— И, вероятно, все ее перемещения? — подобострастно прошелестел Акаш таким тоном, что Гору захотелось странного — то ли врезать по динамику кулаком, то ли написать письмо в ООН с предложением ввести против Индии экономические санкции.

— Именно так, благородный Акаш! Твои друзья и эти… связи помогут нам в этом важном деле?

Теперь настал черед Акаша тереть себе затылок.

— Это трудно, сагиб… Штат Кашмир не самое спокойное место. Инфляция, вооруженные ограбления, сепаратисты, полиция…

Гор смутно улавливал связь между этими понятиями, но после следующих слов индийца все стало на свои места.

— Потребуются материальные вложения…

— О деньгах прошу вас не беспокоиться! — отрезал Енски. — Предоставьте мне счет. Никакой жалости! Если понадобится, я сожгу эту блудницу Вавилонскую на костре из фунтов! Тр-р-рубы Иер-р-рихонские!

— По рукам! — тут же согласился индиец. — Столь щедрый сагиб не будет разочарован. Завтра же вы узнаете все — и даже больше! А если сагибу понадобится не только узнать, но что-то… Что-то предпринять с этим… отродьем человечества, то вовсе не требуется разжигать костер из фунтов. Достаточно лишь небольшой части…

Енски-младший замер. Вот оно! Именно то, чего он боялся. Сейчас отец просто наймет киллера…

…И что тогда прикажете делать? Сдавать в полицию собственного родителя?

Однако профессор не отозвался на столь заманчивое предложение. Не из гуманизма — проклятая челюсть, в очередной раз выскочившая изо рта, очень вовремя отвлекла его внимание.

— Ну, как хотите, — вздохнул Акаш. — Просто я хотел сказать, что столь щедрому сагибу вовсе не требуется ехать в какой-то там Сринагар. Сейчас такие услуги можно заказать даже по Интернету…

После этих слов Гор встал и вышел из секретной комнаты, громко хлопнув дверью. Для него все стало ясно. Жизни и здоровью Бетси МакДугал пока ничего не угрожает. Но это — пока. Сегодня отец не опустился до найма киллера и намерен лично вмешаться в дело. А что будет завтра? Этот темный тип Акаш получит «информацию», сообщит отцу и… А если его, Гора, не окажется рядом?

— У авиаторов забастовка, господин, ай какая забастовка… — Акаш задумчиво качал головой. — Ничего не сделать…

— Вздор! — Профессор помотал головой. — Здешние аборигены еще не доросли до тред-юнионистского сознания! Заплатите им — и дело с концом.

— Ах, сагиб, никогда не говорите такого! — в священном ужасе воскликнул индиец. — Профсоюзы не продаются…

Профессор в знак сомнения поднял левую бровь.

— …А непродажные профсоюзы стоят слишком дорого. Зачем сагибу излишние расходы? Есть куда более дешевый путь. — Акаш растянул губы в усмешке.

— Какой?

— Положитесь на меня, сагиб. И на моих многочисленных друзей.

Индиец поклонился и выскользнул из номера.

— Проходимец, — сказал в потолок Гор, которого в этот раз не выставили из комнаты. — А то и хуже. Днем он водитель такси, вечером — проводник, а теперь кто? Представитель туристического бюро? Отец, он ведь жулик! Имей в виду, если что, выкуп за нас платить некому.

Профессор презрительно фыркнул.

— Твое знание людей просто поражает. Я полагаю, что ты почерпнул его на своем факультете, где учились одни неудачники, неучи и демократы. Акаш — достойный представитель своего народа. И, естественно, судьба культурных ценностей его страны ему далеко не безразлична. Поэтому он помогает нам.

— Да ну? — хмыкнул Гор. — Уверен, что за приличные деньги он согласится растащить по кирпичику Тадж-Махал!

Енски-старший всплеснул руками.

— Какой цинизм! Неужели все нынешнее молодое поколение так погрязло в материализме? Отвратительно! К. тому же, да будет тебе известно, бездельник, что Тадж-Махал построен не из кирпича…

Гор только фыркнул. Он уже пытался прошлым вечером разубедить отца, но тщетно. Сегодняшнее плохое настроение было только отзвуком вчерашнего обширного скандала, который потряс семейство Енски.

…Такое бывало и прежде, но Енски-младшему все-таки удавалось вначале вставить слово-другое в Ниагару красноречия профессора, потом плавно перевести монолог в диалог, а затем, хоть и не всегда, даже переубедить своего почтенного родителя. Но на этот раз вышло иначе — и много хуже. Раскрасневшийся, вошедший в раж профессор обвинил Гора в предательстве интересов науки и семьи, в космополитизме, в нежелании думать головой и в потакании своему обострившемуся либидо. Гор внезапно для самого себя взорвался и тоже высказал отцу если не все, то очень многое. К счастью для них обоих, Енски-младший все-таки не окончательно потерял над собой контроль, да и профессор вовремя заткнул уши — способ, применявшийся им еще во время ссор с матерью Гора.

В результате отец с сыном недобро косились друг на друга все утро и весь день до прихода Акаша. Профессор винил во всем лейбористов, Объединенную Европу, большевиков и Элизабет МакДугал с ее силиконовыми прелестями, а Гор, в свою очередь, изрядно злился на отца, искренне не понимая причин такой ненависти к красивой, хотя и несколько взбалмошной девушке.