Роберт Штильмарк - Детская библиотека. Том 65

«Лейтенант Уэнт, это вы? — крикнул итальянец изумленно. — Не стреляйте, помогите мне задержать бандитов!»

«Сам ты бандит! — вырвалось у меня. — Стой, негодяй!»

Однако Каррачиола предпочел избежать объяснений и пустился наутек. Тем временем суденышко Каридаса приняло на борт всех пассажиров с первой лодки и, поставив паруса, стало быстро удаляться от берега. Преследовать Каррачиолу было бесполезно, но и догнать шхуну Каридаса уже не было возможности…

Я сунул в карман бесполезный теперь пистолет и велел своему греку править назад, к гавани Пирея. Здесь я не дал себе ни часу отдыха, нашел более поместительную шаланду, погрузил на нее свой единственный чемодан и в полдень отплыл на нанятом суденышке в Марсель…

Рассказчик умолк… Трубка его давно погасла, и Уэнт машинально пожевал остывший мундштук. Эмили Мюррей осторожно гладила руки старой синьоры. Никто не пошевелился, не проронил ни слова. Уэнт внял этой молчаливой просьбе и вынул пустую трубку изо рта…

— Что ж, — продолжал рассказчик, — смею заверить вас, господа, что плавание по морю на рыболовной шаланде — занятие, не похожее на свадебное морское путешествие… Но не стану утомлять вас подробностями. После короткой стоянки у берегов Сицилии мы пересекли Тирренское море, и здесь — увы! — нас обогнала шхуна «Удача». На одиннадцатые сутки после выхода из Пирея мы пришвартовались у марсельского пирса.

Я осведомился, не стоит ли здесь «Удача», и с беспокойством узнал, что шхуна пробыла в Марселе часа два, взяла пресной воды и отбыла на запад. Справки о шхуне «Светозарная» результатов не дали — такой корабль, по сведениям портовых властей, не бросал якоря в этой оживленной гавани.

В глубоком раздумье я пошел в город, уже залитый весенним солнцем, пыльный, шумный и всегда переполненный массой праздношатающегося люда.

Проходя по базару, я увидел толпу зевак, окружившую бродячего фокусника. Что-то заставило меня подойти к этой толпе, и я увидел подростка лет тринадцати в турецкой феске и маленькую мартышку, выделывавшую действительно уморительные фокусы. Зрители гоготали и в феску мальчика полетело довольно много монет, когда, окончив представление, он обошел толпу.

Я бросил ему небольшую золотую монету, и мальчишка тотчас выхватил ее из кучки меди и серебра. Ловко прикусив монету, он опустил ее в карман и взглянул на меня. Мартышка сидела у него на плече, клетка стояла на земле, народ расходился, а мы в упор смотрели друг на друга. Я узнал своего пирейского преследователя на муле, узнал мартышку из дома Каридаса и сразу решил не упустить этого маленького человечка. Для начала я крепко схватил его за руку.

«Не вздумай-ка опять стрелять в меня из пистолета, чертенок, — шепнул я ему, — и не пробуй ускользнуть, а то я подниму на ноги полицию. Послушай, дружок, я хочу с тобой серьезно поговорить. Меня зовут лейтенант Уэнт. Не бойся меня, я не думаю тебя задерживать».

При звуке моего голоса и имени мальчишка несколько ободрился и перестал осматриваться в поисках лазейки.

«Дай мне слово, что ты не удерешь, — сказал я, — тогда мы с тобой пойдем в таверну и поговорим за столиком».

«Ладно», — примирительно ответил мой пленник, усадил обезьяну в клетку, и мы зашагали по улице.

Под тентом открытого кафе, среди свежей майской зелени, мы сели за столик.

«Как тебя зовут?» — спросил я.

«Луиджи».

«Послушай, друг мой Луиджи, называть тебя я могу хоть мартышкой, коли ты желаешь скрыть свое настоящее имя, но уж если ты намереваешься врать, то делай это умеючи. Сам я родом из Бультона».

Мальчишка побледнел и, наверно, улизнул бы, если бы я пребольно не ухватил его под столом за ногу.

«Сиди! — приказал я властно. — Дело идет о жизни и смерти близких мне людей. Скажи прямо: знаешь ли ты что-нибудь о синьоре Эстрелле Луис и маленьком Диего?»

Мальчишка хмуро уставился в тарелку и упрямо молчал. Я продолжал его уговаривать.

«Ты, наверно, думаешь, что я хочу зла этим людям? Пойми, я прибыл из Англии, чтобы спасти их от руки убийц. Один раз это удалось мне в Пирее. Скажи мне: Диего и синьора сейчас в Марселе? Я должен увезти их в Америку».

Собеседник мой боролся между чувством недоверия и желанием оказать услугу своим друзьям. У меня уже возникла догадка, что мальчик с обезьянкой, сопровождавший в Бультоне поджигателя верфи, и мой собеседник — одно лицо. Фернандо мог сообщить своему юному помощнику адрес семьи Бернардито… Я решил идти в открытую.

«Вот что, Луиджи Мартышка или Веснушчатый Нос: я отлично знаю, кто ты такой. Ты беглец из школы мистера Чейзвика, участвовал в поджоге верфи, и зовут тебя Томас Бингль. Обезьяна выдает тебя. Коли хочешь, я могу и тебя забрать в Америку вместе с Диего. Тебе опасно оставаться в Европе, где рыщут агенты Райленда. Я помогу тебе, хотя ты чуть не застрелил меня на задворках дома Каридаса».

Сначала Том заерзал на стуле, с тоской поглядывая по сторонам. Потом его сомнения рассеялись. Он ожесточенно воткнул вилку в жаркое, решив, что сдержанность можно приберечь для другого случая.

«Так-то лучше, — сказал я, смеясь. — Теперь веди меня скорее к друзьям, пока шхуна «Удача» не пожаловала в Марсель следом за вами».

Об остальном, господа, о нашей сердечной встрече с синьорой Эстреллой Луис, позвольте не рассказывать, вы сами прекрасно представляете себе эту встречу, а я… не мастер говорить вслух о трогательных вещах… Скажу только одно, мистер Альфред Мюррей: после всего пережитого синьорой и мальчиком я хотел бы иметь уверенность, что прошлое никогда не повторится, и для этого, мистер Альфред, нельзя слишком полагаться на здешнюю глушь и отдаленность. У Грелли руки длинные, и он боится нас всех… Нужно и здесь не забывать об этом!

— Ну, что вы, Эдуард! — засмеялся Альфред Мюррей. — Сюда, на край света, не дотянуться ничьим длинным рукам! Забудем, друзья, о пережитых опасностях. Мы безбожно утомили нашего рассказчика, Эмили! Пора спуститься в столовую и еще раз отпраздновать радостную встречу друзей!

Когда весь кружок слушателей Уэнта перекочевал вниз, в уютную столовую с верандой, была уже ночь. В окна, занавешенные кисеей, лился прохладный аромат ночи, мотыльки бились о дрожащую кисею, какие-то ночные птицы подавали из лесу свои голоса. Все общество уселось за столом.

— Теперь, Эдуард, поведайте нам о «добром старом Бультоне», — попросил Мюррей.

— И как поживает мистер Паттерсон, — добавила Эмили.

— Паттерсон? Он стал простой пешкой на шахматном столике Грелли. Пожар верфи всецело отдал его в руки Грелли, и новая бультонская верфь возродилась уже под флагом «Северобританской компании».