Сергей Сокуров - Сказания древа КОРЪ

Андрей глянул на третьяка строго и снисходительно:

– Что за особа такая – удача? Поясни.

Гусар вопрос в шутку не перевёл, неудовольствия поручика (теперь ставшего отцом для младших) не побоялся, понёсся дальше, горячась всё больше.

– Простите, братцы, за речи не по чину. Темнота вы ивановская, даром училища, словесные да арифметические, покончили и возле образованных трётесь. Удача – девица капризная: сегодня – такая, завтра – иная; то наградит вдруг, то как липку обдерёт – неудачей обернётся. С неё нельзя глаз спускать и, главное, не перечить ей. Но, принимая зло, как неизбежность, избавляться от него праведно. Не терять чести и достоинства. То есть быть верным слову и своим убеждениям, меньше мечтать пустопорожне, больше трудится в поте лица своего. Удача достойного заметит и оценит, и, глядишь, вновь на добро расщедрится. Только она никогда не догоняет ленивца, бредущего вслепую. Она становится на пути между целью и тем, кто уверенно идёт к задуманному через завалы и ямы и гадает: наградить – не награждать, а то и вовсе сделать дорогу непроходимой. Поравняешься с ней, тогда и решит.

Игнатию монолог наскучил:

– Нагородил ты словес, Сергей, угомонись! Выпьем лучше за нашу удачу.

– А мне плеснёте, кавалеры?

В световом круге от подвешенной над столом масляной лампы под жестяным абажуром показалась тонкая рука с серебряным блюдцем, на котором стоял на высокой ножке узкий бокал из хрусталя. Короткое замешательство, и мужчины вскочили. Упала табуретка. Андрей поставил её на место и переместился на шаг вбок, жестом приглашая незнакомку разделить с офицерами стол.

– Благодарю вас. За удачу пьют стоя.

Голос – глубокое, звучное контральто – завораживал. Братья подчинились ему. Петруша, начав с бокала дамы, стал было разливать из кувшина остатки вина, да Сергей, спохватившись, остановил его окликом:

– Эшмо! Неси лучшее, что есть, не этой дряни!

Хозяина за прилавком не оказалось. Гусар завертел головой, всматриваясь в затенённые углы – куда девался чёрт носатый? И замер, изумлённый: сквозь хрусталь бокала на серебряном блюдце просвечивало искристое вино гранатового цвета. Перевёл взгляд на стакан старшего брата, уже наполненный наполовину. То же самое – солнечный дар лучших виноградников юга. А ведь несколько минут назад из этого кувшина, что держал в руках растерянный последыш, они, соблазнённые дешевизной, пили мутную, бурого цвета жидкость, не столько пьянящую, сколько вбивающую в мозг тупой кол. Взял из рук младшего кувшин, подозрительно заглянул в него, понюхал. И запах другой – ну, просто аромат райского сада! Осторожно стал разливать по пустым ещё стаканам. Чудо повторялось. Видимо, братья Сергея этого не заметили. Они во все глаза разглядывали незнакомку, а та, ловя взгляды молодых мужчин, отвечала каждому лукавым прищуром странных очей и лёгкой улыбкой узких и бледных, красиво очерченных губ.

Когда гусар перехватил взгляд женщины, ему открылась тайна её глаз. Они у неё были слегка раскосы и разно окрашены (левый – насыщенного бирюзового цвета, правый – карий, тёмного оттенка). Занимало воображение и несоответствие между молодым, без единой морщинки, чистым лицом и ровно седыми, с блеском начищенного серебра волосами. Зачёсанные от висков и высокого лба к затылку и там схваченные чёрной лентой, они ниспадали из-под банта крупными локонами до пояса. Небольшая её головка с мелкими чертами несколько скуластого, смуглого или сохранившего летний загар лица была не покрыта, точно у девушки. «Разночтение» внешних признаков не давало возможности определить её возраст.

На незнакомке поверх кофточки из чёрного шёлка была надета бархатная безрукавка бордового цвета, расшитая речным жемчугом, обтягивающая маленькую грудь. Узкие плечи покрывала чёрная шаль. Такого же цвета юбка спускалась от тонкой талии, стянутой широким красным поясом, округлыми складками до середины голеней. Стройность бесстыдно открытых ног подчёркивали изящные полусапожки чёрной кожи, также расшитые речным жемчугом.

Сергей отметил про себя цветовое сходство своего мундира с нарядом незнакомки: чёрное и красное. Ему удалось рассмотреть это сказочное видение во весь рост и со всех сторон, когда он обходил стол, чтобы не тянуться через него к даме с протянутой стопкой, подобно мужлану. Гусар галантно прикоснулся краем своего захватанного, стакана к донышку сверкающего бесцветным хрусталём бокала и умудрился, как полагалось благородному русскому офицеру, поцеловать «фарфоровый» (определил он) мизинчик.

…Губы обожгло ледяным холодом. Кавалерист невольно отшатнулся, вызвав ироническую улыбку в уголках бледных губ красавицы. Сбитый с толку каким-то смутным, тягостным предчувствием, он вернулся на своё место за столом, и сразу раздался под сводами подвального помещения звучный контральто:

– Так за удачу, кавалеры!

Сдвинулись над столом с глухим звоном сосуды с вином, запрокинулись мужские головы, одним махом осушая стаканы. Когда женщина, не торопясь, допила своё вино, все пятеро совершили жертвоприношение Духу Удачи по русскому обычаю – рассыпалось по каменным плитам пола битое стекло. И вновь заговорила незнакомка, по-русски чисто, но произнося каждый звук старательно, словно прилежная в учении иностранка:

– Верьте мне, братья Борисовы: поход вы закончите победой и все живы останетесь. Но события и воля сильных расшвыряют вас по империи, а кого и за её пределы. В последний раз вы вместе, больше никогда не увидитесь. Вам и вашим внукам, и детям ваших внуков, их потомкам ближним и дальним суждены испытания жизнью. Они никогда лёгкими не бывают. Некоторым из потомства Борисова выпадут приключения необыкновенные. В радость ли, в горе – кто как их воспримет. И этим определит себе цену. Родину вашу ждут страшные войны и потрясения. Тайна покроет конец двух царей, и будут два цареубийства, на последнем и сама Россия во гроб ляжет. Но из гроба сможет встать, если корни её служилого люда не засохнут. Берегите их. Вам только и сберечь. Не поминайте лихом.

Хлопнула дверь за стойкой. Офицеры обернулись на звук. В свете коптилок на полках с бутылками обрисовалась тощая фигура Эшмо с двумя большими кувшинами в руках.

– Что ж ты, халдей лукавый, такую красавицу от приличных людей прячешь? – шутя, усилив громовые нотки в голосе, окликнул его поручик.

– Притом, Кассандру, – поддержал старшего брата Петруша.

И все четверо вновь обратили взоры на… на то место, где только что стояла предсказательница. Она исчезла. Будто не было её вовсе. Однако серебряное блюдце на торце стола свидетельствовало, что седоволосая молодка братьям не привиделась. Андрей подозвал хозяина.