Александр Бушков - Мушкетеры. Том 1. Провинциал, о котором заговорил Париж

Не колеблясь, д’Артаньян нанес рубящий удар, и его шпага рассекла витой шнур, удерживавший плащ на плечах. Алый бархат упал к ногам дуэлянтов. В толпе зевак послышался громкий хохот.

Догадка д’Артаньяна полностью подтвердилась. Портос, позер и фанфарон, не нашел достаточно денег, чтобы купить сплошь вышитую золотом перевязь, а потому она, блистевшая спереди, сзади была из простой буйволовой кожи. Для чего великану, надо полагать, и понадобился плащ в жаркую погоду…

– У вас оригинальная перевязь, сударь, лопни мои глаза! – воскликнул д’Артаньян, хохоча.

Портос, рыча что-то нечленораздельное, бросился на него, забыв о всякой осторожности. На миг д’Артаньяну показалось, что на него несется оживший горный утес. Но он не потерял самообладания – и пустил в ход прием, которому научился от отца.

Выбитая из рук Портоса шпага высоко взлетела, сверкая позолоченным эфесом, и жалобно зазвенела на пыльной земле.

– Вам не кажется, сударь, что ваша жизнь в моих руках? – спросил д’Артаньян, играя клинком и крепко прижав ногой шпагу Портоса. Портос хмуро смотрел на него, уронив руки. – По-моему, вам следует извиниться… – торжествующе продолжал д’Артаньян, чья душа ликовала.

– Простите, – проворчал Портос, глядя исподлобья. – Сам не знаю, как у меня вырвалось…

– Я полностью удовлетворен вашими извинениями, сударь, – сказал гасконец, поклонившись со всей возможной грацией. – Полагаю, на этом наше дело можно считать законченным, насколько я разбираюсь в правилах чести?

Портос хмурым ворчаньем подтвердил, что так оно и обстоит.

Следовало спешить – Атос еще не успел выехать со двора, поскольку все вышеописанное произошло гораздо быстрее, чем кто-то мог подумать. Не теряя времени, д’Артаньян бросился к нему, крича:

– Эй, сударь, куда же вы бежите?

Он успел еще заметить в стороне унылую физиономию слуги по имени Гримо – а в следующий миг на него накинулось сразу несколько зевак из числа слуг и горожан, осыпая гасконца градом ударов. Под ударом лопаты клинок д’Артаньяна переломился, палка обрушилась на голову гасконца и рассекла ему лоб, и он упал, обливаясь кровью, чуя боль в боках и спине, куда ему угодили каминными щипцами.

Он не выпустил эфеса шпаги, хотя обломок клинка был не длиннее двух ладоней. Видя спокойно стоявшего поодаль со шпагой в ножнах Атоса, крикнул, пытаясь приподняться:

– Сударь, и вы считаете себя дворянином, если спокойно на все это смотрите?! Такое поведение не делает вам чести! Черт побери, в таком случае велите этому сброду меня прикончить – или я, клянусь честью, непременно с вами посчитаюсь!

– Любезный, – хладнокровно ответил Атос. – я не вправе командовать этими людьми. Очень жаль, что с вами такое произошло, но, право же, небольшая трепка вам не помешает. В будущем будете более мудрым, господин из Тарба…

Он поклонился и твердым шагом направился к своему коню. Мимо прогрохотала карета герцогини. Взвыв в бессильной ярости, д’Артаньян совершил единственный подвиг, на какой был способен – вонзил обломок клинка в ногу одного из стоявших над ним горожан.

На него вновь обрушился град ударов – хорошо еще, что врагов было слишком много, и они мешали друг другу, размахивая своим импровизированным оружием. Тем не менее д’Артаньян понял, что все это может кончиться весьма печально, – но ничего не мог поделать.

Женский голос раздался, казалось, над самой его головой:

– Рошфор, быстрее, они же его убьют!

Сквозь заливавшую глаза кровь д’Артаньян все же разглядел, как дворянин в фиолетовом одним прыжком перемахнул через перила галереи. Взлетела сверкающая шпага, нанеся плашмя несколько глухих ударов по спинам и головам.

Вокруг лежавшего в пыли д’Артаньяна моментально стало пусто. Из последних сил приподнявшись на локте, он увидел, что обращенные в бегство враги сгрудились у ворот. Они выкрикивали в адрес Рошфора ругательства, грозили кулаками, но ни один не рисковал броситься первым.

– Дева Мария и все ее ангелы! – яростно воскликнул пузатый человек в черном камзоле, выглядевший зажиточным горожанином. – Пора показать этим дворянчикам, что им не все позволено! Пуэн-Мари, Жак, бегите за арбалетами! Надо сделать из этого молодчика добрую подушечку для булавок!

По толпе прошел глухой одобрительный ропот. Из своего неудобного положения д’Артаньян тем не менее рассмотрел, что лицо Рошфора и его не сулившая ничего доброго улыбка казались высеченными из куска льда.

Не двинувшись с места, небрежно вложив шпагу в ножны, черноволосый дворянин громко произнес:

– Эй вы, у ворот! А ну-ка, назад! Прежде чем бросаться на человека, не мешает поинтересоваться его именем… Я – граф Рошфор, конюший его высокопреосвященства кардинала. Я всегда выполняю свои обещания… а потому не заставляйте меня поклясться, что я подожгу ваш городишко с четырех концов…

Его слова оказали прямо-таки магическое воздействие на толпу разъяренных горожан: едва прозвучало упоминание о кардинале, сжатые кулаки разжались, на смену злости пришел испуг, даже д’Артаньяну, чье сознание туманилось из-за потери крови, стало ясно, что быстротечная кампания бесповоротно проиграна жителями Менга. Еще несколько мгновений – и толстяк, намеревавшийся послать за арбалетами, с самым униженным видом приблизился к Рошфору, бормоча что-то насчет трагической ошибки и еще о том, что его неправильно поняли, что он был и остается вернейшим слугой его высокопреосвященства кардинала Ришелье…

– Не сомневаюсь, – небрежно отмахнулся Рошфор. – Что же, избавьте меня от вашего общества, милейший, и прихватите с собой свою свору… Эй вы! Живо перенесите молодого человека в дом! Лекаря, быстро! Найдется в этом городишке хоть один эскулап, которому можно доверить не лошадь, а человека? Ну, так что же вы стоите?

Его приказания исполнялись с поразительной быстротой. Кто-то опрометью кинулся за лекарем, слуги проворно подхватили д’Артаньяна и внесли в обеденную залу, где, сняв с юноши куртку, уложили на широкую скамью. Любопытных набилось столько, что в окнах померк свет.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Рошфор, склонившись над гасконцем.

– Благодарю вас, все в порядке, – браво ответил д’Артаньян, хотя готов был вот-вот потерять сознание. – Наклонитесь ближе… Рошфор, вам не следует ехать по Амьенской дороге… Рошфор, моментально выпрямившись, громко распорядился:

– А ну-ка, все, кому не хочется висеть на воротах, вон отсюда!

Послышался шум и треск – присутствующие так спешили покинуть помещение, отталкивая один другого, что едва не вывернули дверные косяки. Когда они остались с глазу на глаз, Рошфор вновь наклонился над д’Артаньяном, меряя его проницательным взглядом: