Юрий Вронский - Кровь викинга… И на камнях растут деревья

По обе стороны ворот стоят стражники и считают входящих в город. Отсчитав условленное число людей, ворота затворяют.

Сквозь вопли и рыдания едва слышен колокольный звон, созывающий народ в церковь. От городских ворот впереди погребального шествия выступает хор мальчиков со свечами и крестами. Их ангельские голоса тонут в грубых проявлениях варварской скорби. Встречать прах раскаявшегося грешника явилось духовенство в праздничном облачении, градские старейшины со знаками отличия и женщины высшего сословия в траурных одеждах.

Христиане сменяют язычников у носилок и вносят их в монастырь, где для Хастинга приготовлена могила. Погребальные носилки ставят посреди храма. Бургграф с блестящими от слёз глазами кладёт в изголовье крестника несколько прекрасных чёрных роз – впервые его любимицы срезаны с родного куста, но торжественность случая стоит такой жертвы.

Взволнованный епископ служит заупокойную мессу. Звучит невидимый, как бы небесный, хор. Народ благоговейно внимает службе. Меж тем язычники, которых, по-видимому, не слишком трогает христианское богослужение, незаметно растекаются по храму, некоторые покидают его пределы… Впрочем, поглощённые молитвой люди не обращают на это внимания.

Голос епископа звучит всё проникновенней. Господь милостив к тем, кто оставляет пагубные заблуждения и ступает на стезю истины – новообращённый умер, но Господь не позволил смерти обезобразить его красивые черты. Покойник лежит на погребальных носилках, как будто он жив и здоров, его цветущему виду могли бы позавидовать многие из живущих.

Епископ с умилением глядит на обрамлённое золотистой бородкой лицо, не поддавшееся загару, как это часто бывает у рыжих людей, светлую кожу покойного оттеняют бургграфовы чёрные розы. Эти сильные руки с золотистыми волосками, которые загубили столько невинных душ, теперь навсегда неподвижно сложены на груди. Но что это? Шевельнулся большой палец правой руки! Нет, показалось…

Наконец месса завершается, епископ велит отнести тело к могиле. Правая рука покойника снова шевелится, сползает с груди и хватает спрятанный под саваном меч. Покойник спрыгивает с носилок, бросается на епископа, в ужасе заслонившегося служебником, и поражает несчастного сверкающим мечом. В следующее мгновенье та же участь постигает незадачливого крёстного отца.

Часть викингов бросается к дверям, чтобы никто не смог выйти из церкви, остальные быстро истребляют присутствующих. Поглядеть на необычные похороны собралось много жителей города, и, по обычаю, каждый вооружённый горожанин, входя в храм, оставил оружие в особом приделе. Там его предусмотрительно и захватили викинги, заранее покинувшие церковь.

Покончив с теми, кто был в церкви, викинги устремляются наружу. Одни из них бегут вниз по улице, ведущей к главным городским воротам, и, изрубив стражу, отворяют их. Другие начинают убивать всех, кто попадается на глаза.

В отворённые городские ворота врываются викинги, они мгновенно наводняют город. Застигнутые врасплох, рассредоточенные по стенам воины городовой рати и ополченцы не в состоянии дать сколько-нибудь существенный отпор. То, что происходит в городе, вернее назвать не битвой, а избиением.

Скоро не остаётся в живых ни одного защитника города. Викинги приступают к грабежу, попутно истребляя жителей. Только женщина, если она молода и красива, может не бояться смерти. Смерть ей не грозит, её ждёт вечная неволя – за неё дадут хорошую цену на одном из рынков, где торгуют людьми.

Сердце Кукши полно ликования – Сван взял его с собой! Берсерк сказал:

– Это будет великий подвиг. Потомки никогда не забудут тех, кто сегодня разграбит Рим. Ты непременно должен участвовать в таком славном деле.

На этот раз Тюр не стал с ним спорить. И то сказать, ведь Кукша уже взрослый воин, его препоясали мечом больше года тому назад. К тому же Сван прав: не каждый день судьба предоставляет викингу возможность пограбить Рим.

Сам Тюр, поскольку он знает по-франкски, был в числе послов, а потом отправился сопровождать погребальные носилки с телом Хастинга.

Кукша и Сван среди тех, кто ворвался в город, когда викинги, хоронившие Хастинга, отворили ворота. Из презрения к этим изнеженным южанам Сван не надел ни шлема, ни кольчуги, а щит закинул на спину. Кукша ни на шаг не отстаёт от Свана и видит, как берсерк играючи расправляется с защитниками города. Он так ловко владеет мечом, что кажется, будто у него в руке не один, а три меча.

Никто не может напасть сзади на рыжего косматого великана в белой рубахе, потому что за ним неотступно следует отрок в сарацинском шлеме с обнажённым мечом. Один горожанин в отчаянии попытался сразить хотя бы отрока… Бедняга поплатился жизнью – отрок хорошо усвоил уроки, полученные в усадьбе Хальвдана Чёрного.

Защитников города больше не видать. Сван шарит глазами и никого не находит. А ведь он не успел даже размяться. Сван и Кукша углубляются в глухой немощёный проулок, по обе стороны которого тянутся каменные заборы, увитые виноградом.

Свану кажется, что в таком месте непременно должны скрываться насмерть перепуганные защитники города. Он раздувает ноздри, словно пытается уловить запах врага. Вдруг он прислоняет копьё к забору, подпрыгивает и повисает на ограде. Через мгновение он уже наверху. Кукша берётся за древко копья, и Сван поднимает его к себе, как поднимают бадью из колодца. Они спрыгивают в сад.

Перед ними красивый дом из белого камня с высокими дверями и огромными окнами. Окна и двери распахнуты настежь. Сван с копьём наперевес, а Кукша с обнажённым мечом устремляются в двери. В доме, по-видимому, пусто.

Они бегут вглубь и оказываются в маленьком внутреннем дворике, в который с четырёх сторон выходят окна и двери комнат. Дворик вымощен гладким белым камнем, посредине фонтан – огромная беломраморная чаша, и в ней бронзовый голый мальчик. Мальчик держит за шею гуся, а у гуся из разинутого клюва бьёт вверх струя воды.

Вдруг Кукше показалось, что до его слуха донёсся отдалённый детский плач. Он смотрит на Свана, тот ничего не слышал. «Померещилось», – думает Кукша.

В доме мёртвая тишина, её нарушает только журчание фонтана. «Конечно, померещилось», – повторяет про себя Кукша. Он с любопытством разглядывает хорошенького полнотелого мальчика и разноцветных рыбок, плавающих в мраморной чаше фонтана.

Тем временем Сван, отдав Кукше копьё – оно слишком длинное, с ним неудобно в помещении, – идёт осматривать покои, не притаился ли в них кто-нибудь.

Кукша слышит оклик Свана и, пройдя через покои, оказывается у окон, из которых видна зелёная лужайка с дорожками, выложенными белым камнем, а за нею заросли кустарника, усыпанного большими красными цветами. Глядя на кустарник, Сван говорит: