Владимир Гурвич - Черное и белое

– Почему?

Вот нашелся на его голову прокурор, пронеслась в его голове мысль.

– В тот момент я был занят свои личными делами. – Он посмотрел на Эльвиру и по ее взгляду понял, что она ждет более детальных объяснений. – У меня начались не лады с женой. И я был довольно сильно погружен в эти переживания. Понимаю, что это весьма плохо меня характеризует, ведь речь шла о фундаментальных вопросах нашего земного бытия. Но из песни слов не выкинешь, тогда меня больше занимали именно эти мелкие неурядицы.

Однако Эльвира никак не реагировала на его ироничную ремарку. Ее явно больше интересовали совсем другие вопросы.

– И все же я не совсем понимаю, чего добивался отец? – сказала она. – Это так все обще.

– Ну, хорошо, давайте поговорим конкретней, – согласился Ведев. – Он уже понял, что уклониться от разговора не удастся. Но главное, что беспокоило его, к каким последствиям это приведет? – Ваш отец полагал, что пока в мире господствуют три основных религии: иудаизм, христианство и ислам, он не сделает ни единого шага вперед. Он считал эти конфессии – главные мировые заповедники заблуждений. И не исключаю, что он хотел нанести по ним сокрушительный удар.

Ведев замолчал, молчала и Эльвира.

– А вы тоже придерживаетесь этой позиции? – вдруг спросила она.

Он посмотрел на нее.

– Иначе я бы не оказался в обществе вашего отца.

– Я так и полагала, – голосом, лишенным всяких интонаций произнесла она. – Но каким образом он хотел нанести удар по этим твердыням?

– Могу только предположить, скорей всего с помощью того самого свитка.

– Симона-волхва? – уточнила девушка.

– Да.

– Отец так и не позволил мне его прочесть. – Теперь в голосе Эльвиры прозвучало огорчение.

– Полагаю, он вас оберегал. Он не знал, какие убеждения у вас вызреют.

– А вы читали?

– Он ознакомил меня с переводом.

– И что вы думаете об этом?

– Его публикация вызовет всемирное цунами. То, что мы знаем об этом человеке, не имеет ничего общего с реальностью. Его образ был преднамеренно искажен. И причины, почему это случилось, теперь очевидны. Если вы помните, в Деяниях Апостолов он показан в качестве представителей сил тьмы, черного мага, окруженного какими-то подозрительными личностями. При встрече с Петром он предлагает ему деньги за дар исцеления, который наделяет человека Святой Дух. Кстати, именно его именем названо то явление, известное как симония. Однако в тех же Деяниях есть любопытный момент, Симон-волхв высказывает сомнение по поводу миссии Христа и полномочиях Петра, как апостола. И это соотносится с тем текстом, который однажды обнаружил ваш отец.

– А что было дальше?

– Существуют античные свидетельства, что Симон-волхв вызвал Петра на дуэль, во время которого они соревновались в демонстрации публики разных чудес. И даже он одолел ученика Христа. Правда, кончается для него это соревнование не слишком замечательно, во время одного из трюков он ломает ногу. И зрители присуждают победу его противнику.

– Это все, что о нем известно?

– В общем, да. В первые века нашей эры, то есть на заре христианства некоторые авторы обвиняли его в том, что он являлся чуть ли не основателем гностицизма. Такое мнения придерживался блаженный Епифаний. Другие уверяли, что он путешествовал в компании женщины по имени не то Елены, не то Хелены, уроженцы города Тира. Но есть основания для предположения, что она была проституткой. Но он называл ее «Первая мысль», «Мать всего сущего», земным воплощением Софии. Этот маг основал секцию, в ее идейное основание он положил концепцию, что мудрость была женщиной. И не просто женщиной, а проституткой. А спасение человека лежит через священнодействия с помощью ритуального секса. И члены секты поклонялись этой Елене, как богине. Сама же Елена танцевала перед ними обнаженной в ритуальных сетях. А в более поздние времена Симон идентифицировали в качестве Фауста. Впрочем, все это не столь уже важно, после находки вашего отца становится понятным, что все эти сведения не более, чем досужие вымыслы. По крайней мере, значительная их часть.

– Что же на самом деле? – тихо спросила Эльвира.

– На самом деле, – задумчиво повторил Ведев. – На самом деле, выходит так, что Симон-волхв был первым оппонентом Иисуса Христа. Он предостерегал его не идти по избранному им пути, указывал на непредвиденные последствия. Отсюда понятно, почему о нем столь негативно отзываются в Деяниях Апостолов. Из этого свитка становится ясно, что Христос не был не Богом, ни сына Бога, а обыкновенным, хотя и очень одаренным человеком. Он считал себя мессией и хотел повести за собой израильский народ. А в общем-то, он проповедовал весьма распространенную в мире программу лидера революционного движения. Скорей всего именно эту роль и хотел он сыграть.

Ведев откинулся на спинку кресла и достал сигарету. Курил он мало и редко, но сейчас вдруг почему-то ощутил в этом сильную потребность.

– Но если от этого свитка так много зависит, разве не должны мы его отыскать? – вдруг произнесла Эльвира.

Ведев ничего не ответил. К своему удивлению он почувствовал растерянность. На него навалилось ощущение, что он оказался перед дилеммой, которая может полностью изменить всю его жизнь.

Симон направлялся в Капернаум, прослышав, что там находится Иешуа. С тех пор, как он вернулся в родные края, они не виделись. И все это время он раздумывал, стоит ли им встречаться. Слухи о том, что Иешуа создал новое движение и мутит народ, множились. И он не мог спокойно к ним относиться. С одной стороны. С другой стороны Симон слишком хорошо знал неугомонный характер своего друга детства, его стремление первенствовать всегда и во всем. И то, что сейчас происходило, не вызывало у него большого удивления, однажды это должно было случиться.

Но вот что будет дальше? Этот вопрос не давал Симону покоя. Он видел, как накалялась обстановка в Палестине, религиозный фанатизм помноженный на ненависть к римлянам могли в любую минуту разжечь пожар войны, в котором сгорят буквально все. И те, кто поджигает, и те, кто пытается огонь погасить. Впрочем, таких почти нет. Или они боятся заявить об этом открыто.

Симон перенесся в прежние годы, когда вместе с Иешуа они жили в лагере ессеев. Он помнил, как завораживали его друга рассказы про Учителя праведности. Тогда он тайком следил за ним и видел, как загорались его глаза. Он, Симон, тоже слушал эти истории, но чувствовал, что они вызывают в нем неясную тревогу. Ему не нравилось в их новых товарищах то, что привлекало Иешуа, – безмерная экзальтация, абсолютная уверенность в своей правоте при полном нежелании слушать кого-то другого. Ессеи смотрели на мир исключительно с одних позиций. И Иешуа впитывал их проповеди, как губка вода.