Анри де Кок - Последние из Валуа

– Похоже, ты прав, малыш. Трое разом – растраченное удовольствие. К счастью, у нас остался еще один напоследок… Красавец граф де Гастин! Гм!.. Хотя сегодня он выглядит каким-то угрюмым, этот граф де Гастин!.. Сердечные муки!.. Вот увидите: он покинет нас, даже не сказав «прощайте».

– Ошибаетесь, барон, вы услышите от меня даже нечто лучшее, чем «прощайте» – я скажу вам «до свидания».

Филипп де Гастин заговорил! Филипп де Гастин был еще жив!

Еще минуту назад бледный и мрачный, он выпрямился, лицо его просветлело, а во взгляде запылал огонь.

Дело в том, что, пока он пребывал в оцепенении, безучастно глядя на происходившие вокруг преступления, внезапно некий тайный голос раздался где-то внутри него, разбудив все его чувства: «Бог – он за тех, кто к нему взывает! Обратись к нему, и Бог, который может все, оставит тебя в живых, чтобы ты смог наказать этих мерзавцев и негодяев! Наказать и отомстить!»

– Боже, – прошептал Филипп, – Боже, сделай так, чтобы я выжил и мог отомстить!

– Вот как! В добрый час! – весело воскликнул барон дез Адре. – А я-то уж грешным делом подумал, что вы вовсе не способны рассмешить нас. Ха-ха-ха! Где же вы рассчитываете встретиться со мной, любезный граф? Ха-ха-ха!

– В аду, дорогой барон.

– В аду!.. Неужели? Вы слышали, господа? Граф де Гастин прямиком отправляется в ад, чтобы засвидетельствовать свое почтение сатане и заблаговременно отрекомендовать нас! Ха-ха-ха! Счастливого же вам пути, господин граф! Грендорж, мой друг, развяжи графу руки, чтобы он мог отправиться в путешествие!

Грендорж исполнил приказание.

Филипп, как и чуть раньше гасконец Тартаро, принялся растирать себе руки, но еще медленнее, еще тщательнее, словно хотел вернуть силу в онемевшие члены.

– Когда же вы закончите, господин граф? – спросил Ла Кош, с нетерпением наблюдавший за этой пантомимой. – Вас ведь ждут… и вверху… и внизу.

– Да, мой дорогой, – подхватил Сент-Эгрев, – вы слишком медлительны. А ведь сегодня здесь прошло много достойных вельмож, с которых вы могли бы взять пример!

– Оставьте, оставьте, господа! – сказал дез Адре. – Чтобы предстать перед его дьяволом – а господин граф уже изволил сообщить нам, куда направляется, – нужно хорошенько приготовиться.

Филипп обвел врагов взглядом, полным презрения и непримиримой ненависти и, неспешно подошел к зубцам башни.

Он нагнулся над ними, словно измеряя на глаз пространство, отделявшее его от земли, затем выпрямился и, скрестив руки на груди, гордо и спокойно взглянул на дез Адре.

– Дорога кажется вам слишком долгой, прекрасный Филипп? – спросил тот.

– Да, барон!

– И это вас беспокоит?

– Нет, но признаюсь…

– В чем же?

– Что если бы кто-то из вас проявил любезность, подтолкнув меня, я был бы ему весьма за то благодарен.

– Подтолкнув вас? И это после того как даже простые солдаты обошлись без посторонней помощи.

– Я сознаю, что выказываю слабость, но…

– За этим дело не станет! Я готов услужить вам, господин граф, – сказал Ла Кош, выступая вперед.

– Нет, Ла Кош, не ты, не ты, – воскликнул дез Адре живо. – Грендорж, будь добр, подтолкни господина графа!

Филипп с трудом удержался от того, чтобы не разразиться бранью.

В определенных обстоятельствах наш разум позволяет нам проникать в мысли других – вот и граф догадался, о чем подумал дез Адре.

Но приказывал барон. Грендорж направился к графу, насмешливо бормоча себе под нос:

– Вроде и великий сеньор, а такой…

Мысль свою оруженосец не закончил – из груди его вырвался возглас гнева и ужаса.

Когда, все еще продолжая разговаривать с самим собой, он небрежно вытянул руку, чтобы столкнуть Филиппа с бойницы, тот вдруг притянул его к себе и… Несколько солдат бросились на помощь товарищу, но опоздали: Филипп де Гастин увлек с собой в пропасть одного из своих палачей. Не того, которого хотел бы, но не всегда получается сделать так, как желаешь!

Повсюду раздались крики ярости; один лишь дез Адре сохранял спокойствие.

– Я знал, что так будет! – сказал он, обращаясь к Ла Кошу и Сент-Эгреву, коих этот непредвиденный эпизод тоже поверг в ужас.

– Полноте! – воскликнули те в один голос.

– Тс-с!.. Потому, черт возьми, я и не хотел, чтобы ты, Ла Кош, в это вмешивался.

– Примите мою живейшую признательность, барон!

– Не за что, мой друг.

– Но этот бедняга Грендорж… Почему же вы и его не остановили?

– Вот еще! Я уж давно был им недоволен; слишком много он суетился в последнее время! Господин де Гастин оказал мне большую услугу, избавив меня от него!.. И потом, прощальная шутка графа была весьма недурна!.. Хе-хе!.. Однако луна скрылась, ночь уж на исходе… Быстренько поджигаем замок, дети мои… и уходим!

В тот же день, 17 мая 1571 года, примерно в тот же час, когда графиня Гвидичелли, путешествующая со своим оруженосцем Орио, просила гостеприимства в замке, которому вскоре предстояло быть уничтоженным бароном дез Адре, пятеро всадников, ехавших по Итальянской дороге, вступали в небольшую деревушку Сен-Лоран, отстоявшую от Ла Мюра на несколько льё.

Одетые во все черное, они были на вороных конях и – примечательная особенность – имели к тому же черные бархатные полумаски на лицах, которыми издавна пользовались в Италии те, кто желал предаться удовольствиям или каким-либо делам, оставаясь неузнанным, и которые вошли в моду во Франции при Франциске I.

Выглядели они весьма необычно, эти пятеро странников, необычно и зловеще!.. Столь зловеще, что, когда они въехали в вышеназванную деревушку, каждый крестьянин, каждая крестьянка, повстречавшиеся им на пути, спешили отскочить в сторону, бормоча про себя ту или иную молитву.

Еще бы! В те времена даже в Париже многие боялись (и боялись жутко, уверяю вас) дьявола – могло ли быть иначе в провинции?

А, повторимся, вид этих пятерых странников отнюдь не внушал доверия! К тому же, и день уже клонился к закату, а всем известно, что с сумерками, словно летучие мыши, на улицы высыпают всевозможные злодеи…

Пустив лошадей рысью по главной, и единственной, улице Сен-Лорана, пятеро всадников достигли гостиницы – так же единственной в этой деревне – «Серебряный лев».

Перед дверью «Серебряного льва» их ожидал шестой всадник – на таком же коне и в такой же одежде, он так же, как и они, был в маске. Обменявшись парой слов с тем, кто ехал во главе группы – должно быть, начальником, – он почтительно поклонился и умчался по той же дороге, откуда приехали вновь прибывшие.

Начальник обернулся к своим спутникам.

– Пока все идет хорошо. Как думаете, Зигомала и Скарпаньино, не остановиться ли нам здесь на пять минут, чтобы выпить стакан французского вина? – спросил он по-итальянски.