Юрий Монастырский - Варвар

– А что, ты не мог его только ранить? Знаешь же, что каждый пленный – это деньги, ради которых мы лазаем по этим вонючим дырам. Дохлятина нам не нужна. Или ты думаешь, что в Ольвии за мертвеца дадут хоть один сестерций [30] Сестерций (лат. sestertius) – древнеримская серебряная (после Августа латунная) монета достоинством в два асса и один семис (1/2 асса), что и зафиксировано в её названии. Дословно её название означает «половина третьего» (лат. semis + tertius), т. е. два асса и половина третьего ?

– Извини, хозяин, – круглоголовый стоял, опустив голову.

Разбойники разговаривали на каком-то непонятном Арианту языке. Но их вид, тон разговора, злобные лица говорили сами за себя. Мальчик взглянул на мёртвого охотника.

«Он хотел нас защитить, один бросился на трёх вооружённых врагов и погиб. Больше никогда я не пойду с ним на охоту. Никогда не услышу его советов и пожеланий», – мысленно попрощался со своим старшим другом Ариант.

Внезапно его охватила ярость, она накатилась волной, сдавила грудь, напрягла мышцы рук и ног.

– Нож, нож остался при мне, – мальчик осторожно провел рукой по правой голени. Там, ниже колена, пристёгнутый кожаным ремешком к ноге висел его любимый нож.

«Сейчас я отомщу этим сволочам за смерть своего друга. Убью их главаря. И пусть умру, но умру в бою. Уйду в мир мёртвых и там встречу Доброгаста. А Идарий? Но ведь ему уже всё равно не смогу помочь».

Медленно, осторожно он приподнял штанину и вытащил нож. Стоявшие невдалеке мужчины, ругались и не обращали на него внимания. Быстрым, незаметным движением перерезал верёвку, связывающую его с деревом. Крепко зажал в руке своё оружие и, не обращая внимания на впившийся в шею ошейник, рванулся к разбойникам.

Круглоголовый среагировал молниеносно – вскинул вооруженную плетью руку, пытаясь ударить в грудь, но Ариант резко наклонился и полоснул по ней ножом. Уйдя вправо, он выпрямился и кинулся на главаря, целясь в горло. Бородатый, с несвойственной для его габаритов скоростью, отпрянул влево и рукоятью меча нанёс сильный удар по голове. Мир на мгновение вспыхнул и погрузился во тьму.

Лодка неслась по течению, ветер и волны раскачивали утлое суденышко, бросали его из стороны в сторону. Ариант вцепившись в борт, смотрел, как с ужасающей скоростью приближается белая полоса бурлящей воды. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но вот лодка за что-то зацепилась, ее развернуло, закрутило в водовороте и швырнуло на огромную выступающую из воды скалу. Вылетев из нее, он покатился по камням, ломая кости и выворачивая суставы. Страшная боль пронзила тело, впилась тысячами игл в руки и ноги, расколола череп. Мальчик пришёл в себя. Сильно болела голова, тошнило. Его измученное тело трясло, подбрасывало на ухабах, ударяло обо что-то твердое и острое. Память постепенно возвращалась. Лесная дорога, разбойники, огромная черная собака, мертвый Доброгаст, зажатый в руке нож, с которым он бросается на бородатого главаря. Значит, не умер, остался жив. Но где же он теперь? Не открывая глаз, пошевелил головой: ошейника не было. Теперь руки: они свободны и не повреждены, ноги тоже целы. Открыл глаза и огляделся: он находился в сооруженной из толстых деревянных брусьев клетке, установленной на запряженной волами большой повозке, которая медленно катилась по ухабистой лесной дороге. Кроме него в клетке находилось еще четыре человека: двое подростков и двое взрослых мужчин.

– Мальчик очнулся. Я говорил, что малыш не умрет, – произнес один из них – худощавый, жилистый, обросший седой щетиной человек. – Венатор [31] Венатор (лат. venator) – охотник очень редко убивает свою добычу. Ведь это деньги.

– Так-то оно так, но уж очень сильно у него разбита голова. Видишь, какая опухоль, левый глаз почти не виден, – ответил другой: молодой мускулистый парень, – и потом он громко хрипел, метался в бреду и я подумал, что мальчишка уже пересек грань, отделяющую наш мир от мира мертвых.

– Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в медицине. Рана у него легкая, через несколько дней заживёт. А сознание он потерял в результате сотрясения мозга.

– Ты, я вижу, знаком с этой наукой.

– Я много с чем знаком. Эй, малыш, отзовись, – худощавый слегка дернул Арианта за руку, – как тебя зовут и откуда ты родом.

– Меня зовут Ариант, я из селения, которое стоит на берегу реки. Скажите, куда нас везут?

– Не знаю такого селения. А вот куда везут – вопрос сложный, думаю, что в Ольвию. Позже постараюсь рассказать поподробнее.

Незнакомец говорил на родном Арианту языке, правда, с небольшим акцентом.

– Но я не хочу никуда ехать. Меня ждут родители.

– Он хочет домой? – мужчина насмешливо посмотрел на мальчика, – я тоже хочу, но кто нас об этом спрашивает? Посмотри вон туда, – он махнул рукой в сторону двух вооруженных всадников. – Это охрана и они нас никуда не пустят. Но даже если бы их не было, ты бы не смог убежать, потому что, как и мы все, сидишь в этой проклятой клетке.

Арианта охватило отчаяние, состояние бессилья. Ещё недавно он был свободен, мог идти, куда хотел; его любили родители и Доброгаст, а сейчас он – пленник, зависящий от прихоти разбойников, в окружении чужих, равнодушных людей.

– Меня поймали не одного, а с товарищем. Его зовут Идарий. Ты его не видел? – спросил он худощавого, с трудом подавив распирающую изнутри тоску.

– Наверное, его везут в другой клетке. Венатор никогда не перевозит вместе двух знакомых между собой пленников – боится сговора и побега.

Тем временем телега выехала на большую поляну. С одной её стороны стояло с десяток таких же повозок с клетками. Рядом паслись волы и лошади. С другой – находилось сооружение, напоминающее большой сарай, наспех сколоченный из срубленных и распиленных древесных стволов. Солнце садилось, длинные тени деревьев легли на траву, и в лесу стало совсем темно.

– Ну, вот и прибыли на ночёвку, – пробормотал, ни к кому не обращаясь, долговязый пленник.

Один из подростков вдруг начал плакать, другой сидел молча, не шевелясь, устремив взор на грязные, нетесаные доски пола клетки. Наконец телега подъехала вплотную к сараю. Из-за его приоткрытой двери вышел круглоголовый с перевязанной какой-то грязной тряпкой правой рукой. При виде мальчика его лицо исказила злобная гримаса, и он невольно сжал висевший на поясе кинжал. Однако, овладев собой, молча подошёл к клетке и, открыв дверцу, прорычал: «Выходите по одному, вонючие собаки».

В полумраке сарая шевелились, стонали и кряхтели десятки людей. Голова Арианта продолжала болеть, волосы слиплись от засохшей крови, хотелось пить.

– Вот бочка с водой, можешь напиться и умыться, только не лезь в рану, – услышал он голос своего нового знакомого – Вода вроде не грязная.