Лилия Подгайская - Тайны старых замков – 2

Великопольское княжество

Княжеский замок в Познани

Осень 1283 года

Сегодня на Замковой горе в Познани возвышается нарядный, как конфетка в блестящей упаковке, красивый новенький замок, который жители окрестили «Гаргамель». Он должен знаменовать собой многовековой княжеский замок, переживший множество катаклизмов и не устоявший до наших дней. Должен…, но не знаменует. Потому что у этого игрушечного замка нет ничего общего с воздвигнутой Мешко I Пястом могучей цитаделью прошлых веков, и заложенные в него современные строительные материалы ничегошеньки не могут рассказать нам о трагических событиях, сотрясающих княжескую крепость.

А началось всё с неблаговидного поведения князя Пшемысла, именем которого именуется сегодня Замковая гора, и допущенной им роковой ошибки. Он ведь уже не мальчик был, и должен бы понимать, что доведенная до отчаяния, обманутая в своих ожиданиях, обездоленная женщина способна на многое, даже не имея под рукой армии, готовой выступить на её защиту. И не стоило ему играть с огнём…

Пшемысл II Пяст был сыном Пшемысла I, князя Великой Польши. Будучи двадцати четырёх лет отроду Пшемысл-старший женился на Эльжбете Силезской, дочери Генриха II Вроцлавского. Это был очень выгодный брак, он развязал Пшемыслу руки для борьбы за Калиш, который принадлежал тогда князю Владиславу Опольскому. Калиш он отбил, но воевать приходилось постоянно. После того, как тесть пал в неравной битве с огромным монгольским войском при нашествии Батыя на Европу, довелось схлестнуться даже с братом жены Генрихом III Вроцлавским, а это был сильный князь и воинственный к тому же.

Но как бы ни были часты битвы в жизни князя Пшемысла I, свой супружеский долг он исполнял неукоснительно. И в семье одна за другой стали появляться дочери – четыре подряд. Рождения долгожданного сына князь не дождался – мальчик появился на свет через четыре месяца после безвременной смерти отца, которому было всего тридцать семь лет. Именно по этой причине маленький Пшемысл получил странное прозвище Погробовец.

Воспитателем юного Пшемысла стал его дядя, младший брат отца Болеслав, которого прозвали Благочестивым. Он добросовестно исполнял обязанности опекуна, не вспоминая даже давней обиды, когда старший брат три года продержал его в темнице, усомнившись в его верности. Правда, потом вернул ему свободу и отдал под его руку Калиш, себе оставив Познань. Но то было давно, а Болеслав не отличался злопамятностью. Он много времени уделял племяннику, обучая его воинскому искусству и навыкам государственного управления. А когда княжичу исполнилось шестнадцать, доверил ему встать во главе армии, которая шла против маркграфа Бранденбургского, их давнего противника. Конечно, рядом были опытные и надёжные люди, которые фактически вели войско, но молодой Пшемысл был безмерно горд этой высокой честью. Поход был не слишком удачным и не принёс им славы, да и княжич, похожий внешне на отца и дядю, статный и видный даже в этом возрасте, особыми воинскими талантами не обладал. Хотя воевать ему понравилось, и в последующие годы он много времени отдавал военным походам.

Заботливый Болеслав решил, что и ему самому, и племяннику, который как-то незаметно вырос и стал почти взрослым, не мешало бы обзавестись надёжным и сильным союзником. А что может связать людей лучше, чем брачный союз? И он просватал за Пшемысла дочь герцога Мекленбургского Людгарду. Девочке было двенадцать лет, и ей очень понравился жених, пригожий и весёлый. Но она была слишком молода, и два года ей пришлось дожидаться своего часа в доме у дядюшки Болеслава, под опекой его супруги княгини Иоланты, в прошлом венгерской принцессы, дочери короля Белы IV. Иоланта была очень набожной женщиной и хорошо относилась к юной родственнице, внушая ей благочестивые мысли. Но девушке хотелось поскорее попасть в объятия своего красивого мужа, жизнь рядом с ним казалась ей сплошным праздником. Но Пшемысла не было рядом. Получив от дяди в управление Познань, молодой князь отправился туда незамедлительно, полный воинственных планов.

Познань – центр Великопольской земли – разрастался на глазах. Главным сооружением города была, конечно, крепость на Замковой горе, поставленная здесь ещё Мешко I Пястом. Замок был мощным, с надёжными стенами и высоким квадратным донжоном на четыре этажа. На самом верху башни, на крыше, её обвивал широкий парапет, где днём и ночью несли охрану бдительные воины, которым с такой высоты были далеко видны окрестности.

А внизу, под Замковой горой, раскинулся город, который год от года становился краше. На рыночной площади шла бойкая торговля. Местные ремесленники предлагали горожанам изделия рук своих, на все лады расхваливая выставленный на продажу товар. А заезжим купцам и кричать не надобно было – их лёгкие заморские ткани, богатые пряности и ароматические масла сами манили к себе, но далеко не каждому покупателю были по карману. А вокруг, не покладая рук, трудился мастеровой народ – возводили высокие оборонные стены и начали строить ратушу. Пшемыслу город его понравился. И в замке собрал он возле себя людей верных и весёлых, чтобы и в поход военный сходить, и застольем от души побаловаться. Любил он разудалое застольное веселье.

А юной Людгарде казалось, что время идёт очень медленно. В доме князя Болеслава её никто не обижал, но здесь было слишком спокойно и благочестиво. Дома она жила намного веселее. Её отец, князь Мекленбургский Генрих I Пилигрим был женат на дочери померанского герцога Анастасии. И когда отец отправился в крестовый поход на Литву, а потом и вовсе отбыл в Святую землю, делами в Мекленбурге остался заправлять его старший сын Генрих II Лев, а Людгарда с матерью отправились к деду в Щецин. Герцог Померании Барним I Добрый был действительно добрым человеком, и он любил свою внучку. Девочке были позволены прогулки по прекрасному приморскому городу, она видела море, любовалась огромными кораблями, когда они, распустив громаду парусов, покидали порт и исчезали в туманной дали. Тогда жизнь била ключом, а сейчас замерла как придавленная холодом осенняя муха.

Но, наконец, время ожидания кончилась. Людгарде исполнилось четырнадцать лет, и за ней приехал её восемнадцатилетний муж, показавшийся девушке ещё красивее, чем прежде. В нём уже чувствовался воин, и в его сильных руках молодая жена таяла как воск. Она предалась любви со всем пылом расцветающей женственности, но была совершенно невежественна в вопросах постельных утех. Мать не успела научить её, а тётушка была слишком благочестивой, чтобы говорить на эту тему. Молодой муж охотно взял её девственность, но обучать её телесной любви не стал, он предпочитал умелых женщин. К тому же, привезя жену в свой замок в Познани, он с новой энергией предался развлечениям в компании своих друзей, а потом и вовсе уехал воевать.