Дарья Плещеева - Блудное чадо

– Ты, Арсений Петрович, ступай, а мы с Ванюшей здесь побудем.

– Какого черта? – шепотом же отвечал Шумилов.

– Ксендзы хитры, если этот тебя в чем-то заподозрил, может человека с запиской к иезуитам послать. А мы – следом. Может, так и докопаемся, куда они наше чадушко спрятали.

– Так… Ладно. Пройдем еще до вон того костела, потом сделайте крюк и возвращайтесь.

Уловка удалась.

– Одним камнем двух зайцев убьем, – сказал Петруха Ивашке. – Ну как и впрямь ксендз парнишку пошлет?

Они бродили по дивной улице, Королевскому тракту, не упуская из виду ни дверей костела Святого Креста, ни дверей дома по соседству, где жил ксендз, ни переулка, куда выходили другие двери этого дома. Вскоре они ощутили голод и заспорили, караулить ли еще или пойти на поиски хоть какой харчевни. О том, что сказать Шумилову, объясняя Петрухино ночное возвращение, тоже следовало посовещаться.

Съев по большой миске отличного, три дня выстаивавшегося бигоса, куда повара не пожалели ни перца, ни кориандра, ни чеснока, они сочинили правдоподобное вранье: как Петруха пошел за мальчиком-посланцем и зашел бог весть куда, как оказалось, что мальчик не посланец, а просто послан ксендзом с корзинкой творить милосердие – покормить болящих стариков в верстах трех от костела Святого Креста, как Ивашка, оставшийся на всякий случай еще покараулить, видел входящих к ксендзу монахов, и далее – в том же духе, со множеством всякой суеты, ни к чему путному не приведшей.

Пока доели роскошный бигос, запивая зубровкой, настал долгожданный закат.

– Не по душе мне эта затея, – сказал Ивашка, когда они уже подходили к Замковой площади. – Хоть бы пистоли у нас были… Одни карабели, будь они неладны, и теми махать не умеем!

– Если там просто старуха, я деру дам, – пообещал Петруха. – Но ты поразмысли – баба не простая, раз у нее такая девка на посылках. И баба по Королевскому тракту в карете ехала, оттуда меня и высмотрела. Что, ежели знатная пани?

– На кой ты ей сдался?

– А на кой я сдался Машке Шварцевой? Охота от старого мужа погулять, если путаться с немцами, весь Кокенгаузен сразу прознает, а с русским можно тайно, он болтать языком не будет.

История с Матильдой Шварц, женой булочника, и была той каплей, что переполнила бочку воеводского терпения.

– Среди своих молодца искать – опасно, а по моей роже, видать, ясно было, что я в Варшаве чужой, – совсем понятно растолковал Петруха.

– Не в развалинах же…

– А это уж ее забота! Так вот, коли баба из знатного рода, да еще не такая молодая, она непременно с ксендзами дружбу водит. Понял? Вот мы ее и приспособим искать пропажу.

– Чушь ты несешь… Только что придумал! Ох, была бы тут моя сестрица…

– Да… – погрустнев, согласился Петруха. – Она бы сообразила, как след взять.

Огромный замковый двор был пустынен. Пахло всякой дрянью – не иначе, под рухнувшей стеной лежал покойник, а то и не один. Петруха подошел к тому месту, где, статочно, раньше были кованые ворота, а Ивашка затаился за углом. Было не настолько темно, чтобы не видеть, как вышагивает взад-вперед Петруха. Ивашка подумал: «Вот любопытно, товарища в карете увезут или тут же, в развалинах, уцелел какой-то чуланчик?» И тут он услышал хруст – кто-то крался по обломкам и осколкам.

Стараясь ступать как можно бесшумнее, Ивашка заскользил, обтирая стенку новеньким жупаном.

Он вовремя увидел троих верзил, изготовившихся нападать на Петруху и только ждущих, чтобы московит подошел поближе.

– Петруха, берегись! – заорал Ивашка и выхватил из ножен карабелю.

Петруха едва успел изготовиться к обороне. Саблю у него из руки выбил куда более опытный рубака, но Ивашка, наскочив сзади, ударил рубаку по шее, словно собирался снести ему голову с плеч.

Тут выяснилось, что в темноте скрывался и четвертый разбойник.

Пришлось удирать без оглядки.

Видно, сильные у них были ангелы-хранители – московиты выскочили на берег Вислы и чуть не кубарем полетели с крутого склона.

Неведомо, что было бы, если бы ночные налетчики, лучше знавшие окрестности замка, спустились за ними следом в подходящем месте. Но Ивашка чуть не влетел в разведенный под самой кручей и почти что у воды костерок. Сидевший у костерка человек вскочил.

– Вы кто такие? – испуганно спросил он.

– А ты кто такой?

– Никто я! Убирайтесь отсюда оба!

Но Петруха сообразил, что уходить от этого костерка и этого человека опасно – в темноте как раз напорешься на сабельный удар.

– Мы люди мирные, – сказал он. – Если пан пустит погреться, заплатим. Дадим целый орт.

– На что мне ваш орт…

– А что пану потребно? – со всей шляхетской любезностью осведомился Ивашка.

Человек, на вид бывший их ровесником, задумался:

– А что, панове? Может, вас сюда сама Матерь божья послала. Тадек, эй, Тадек!

– Чего тебе?

Голос шел прямо из реки.

– Тадек, цепляй чего побольше. Нашлось кому тянуть! Вот веревка, панове. Тадек, готово?

Ответа пришлось ждать несколько минут. В реке плескались и бултыхались по меньшей мере двое. Наконец человек, сидевший у костра, получил приказ тащить, и все трое ухватились за веревку.

Из воды на берег выползла белая голова.

– Свят-свят-свят… – забормотал, бросив веревку и крестясь, Ивашка. Петрухе тоже стало не по себе.

– Это не утопленник, – успокоил их приятель Тадека. – Это бог Феб.

И тут только выяснилось, чем занимаются молодцы ночью, тайно, на берегу Вислы.

Захватившие Варшаву шведы вывозили все, что считали ценным, на баржах. В королевском замке они даже выломали мраморную напольную плитку. Две или три баржи, которым полагалось спуститься по Висле к морю и потом через море достичь шведских берегов, затонули, даже не отойдя от дворца. И вот нашлись умные люди, сообразившие, что до груза можно добраться и взять за него хорошие деньги. Богатые паны вновь строят дома – и в городе, и загородные, они охотно покупают мраморных богов, богинь и сатиров, не задавая лишних вопросов. Главное было – в лунную ночь выудить побольше этого добра, пока вода не стала совсем холодной.

Как бы то ни было, мраморные болваны спасли Ивашку с Петрушкой, а ныряльщики, согревшись, вывели их к более пологому склону.

– Карабеля, будь она неладна… – сказал Петруха. – Надо отыскать, а то Шумилов меня съест.

– Думаешь, эти изверги уже ушли? Не ждут ли они нас там?

– Бес их знает. Подойдем потихоньку. Может, что услышим.

– Может, и услышим. Палку, что ли, подбери…

Ивашка не хотел возвращаться – вдруг испугался правды. Что, как он порешил того подлеца, что первым напал на Петруху? Рубил-то со всей дури, и тот повалился, не вскрикнув.

Но во дворе было тихо.

Карабелю нашли не сразу, она отлетела к полуразрушенной стене, а вот кое-что неожиданное отыскали. Это была меховая шапка-«рогатывка», у которой спереди имелся султанчик из белых перьев, прикрепленный дорогой жемчужной пряжкой.