Юрий Торубаров - Забытый князь

– Пошли.

Василий незаметно подмигнул Алберде и скрылся в шатре вслед за стражником. Мурза обедал. Он сидел на шкуре, скрестив ноги калачиком. Спину ему подпирали несколько подушек, набитых шерстью. Перед ним, на широкой доске, стояло огромное блюдо с кусками жареного мяса, кучка дикого лука с белыми головками и плоскими темно-зелеными стеблями, кувшин и глиняный бокал. Пальцы и рот были в жире. Обтерев тряпицей руки, он приложился к бокалу. Выпив, сытно рыгнул и спросил:

– Какие шкуры надобны?

– Какие есть? – вопросом на вопрос ответил Василий.

Мурза, повернув голову, крикнул. Вскоре из внутреннего шатра показался немолодой, с подозрительным взглядом татарин. Он склонился к мурзе, и тот что-то ему сказал. Татарин кивнул и вернулся во внутренний шатер. Ждать пришлось долго. Василий опустился на пол, застланный шкурами, и сел по-татарски. Мурза ухмыльнулся и подозвал его пальцем. Княжич, не вставая, попрыгал к нему. Это рассмешило татарина. Он подвинул к нему блюдо и сказал:

– Ешь.

Василий церемониться не стал. Выбрал зажаренный кусок. Краем рубахи вытер лицо и спросил по-татарски, чем запить. Татарин подвинул ему свой бокал. Василий и тут не церемонился. Взял кувшин и налил какой-то жидкости. Выпив, понял, что это был кумыс.

Трудно сказать, как бы продолжилась их встреча, но вернулся татарин. На плече у него, свернутые трубочкой, лежали шкуры. Он их развернул перед Василием и зацокал языком: мол, очень хороши.

– Щас посмотрю.

Княжич взял первую из них и начал рассматривать. Долго смотрел и высмотрел порез. Он засунул в него палец и покачал головой.

– Сколько? – спросил Василий.

Татарин ответил:

– Двадцать за рубль.

– Не! – Василий попытался подняться. – Пойду к мурзе Едигею. У ейво лучи и дешевле возьму.

Мурза взъерошился.

– Моя лучи, – произнес он по-русски, – а мурза нету и скоро не будет. – Теперь он говорил на своем родном.

– Есть Мурат.

– И Мурата нет. С Едигеем уехал, – сказал татарин.

– Когда вернутся?

Татарин пожал плечами, потом ответил:

– Не скоро. В Самарканд уехали.

Василий задумался.

– Тридцать за рубль отдашь?

Татарин отрицательно покачал головой.

– Ладно. – Поднимаясь, Василий промолвил: – Я скажу хозяину, но боюсь… не согласится.

Поклонившись, он пошел прочь.

Вернувшись, Василий рассказал о встрече. Выслушав его, Алберда спросил:

– А про Ольгу?..

Василий покачал головой:

– Мурза не дурак. Могет и догадаться. Бросит нас в яму, и мы тогда ничего не сможем сделать. А пока мы на воле, есть надежда.

– Ты прав, – вздохнул Алберда, – буду искать деньгу.

– Назад? – спросил Василий.

Алберда кивнул. Отъезжавших гостей увидел один татарин, и он узнал Алберду. Его заинтересовало, что здесь делает русский батырь. Узнав, что те были у мурзы, он зашел к нему и спросил, что за люди были у него и зачем приходили? Когда тот ответил, что к нему заходил посланец русского купца за шкурами, татарин заявил, что он вчера вернулся из Сарая и никаких купцов там нет.

– А второй – русский батырь. Зачем были? Что-то разведать? А что?

Мурза взревел:

– Догнать!

Было тихо. Степь точно вымерла. Все живое куда-то попряталось.

– Как тут люди могут жить? – удивился Василий. – Куды ни глянешь, ничто глаз не радует. Одна полынь да осока.

– Слышь, – Василий даже привстал, – а че ето за шум?

Алберда остановил коня и приподнялся на стременах.

– Хто-то скачет. Стой!

Он развернул лошадь и выехал на ближайший курган. Вдали увидел силуэты всадников. Те скакали по их следам.

– Василь, – почти крикнул Алберда, – за нами погоня. Татары что-то пронюхали. Вперед!

Скача рядом, он прокричал:

– У татар кони выносливее. Нам бы до ночи продержаться. А там они нас не найдут.

Но свежие татарские кони их настигали. Наши всадники поглядывали на предательское солнце, которое никак не хотело ложиться на боковую. Уже слышалась и лошадиная хрипота. Алберда снял с плеча лук, выхватил стрелу и, встав на стремена, развернулся и натянул тетеву. Стрела запела, и через какое-то мгновение первый татарин взмахнул руками. Василий поддержал Алберду. Не напрасно он учился у лезгин.

Потеряв несколько человек, татары стали сдерживать коней и попробовали обстрелять всадников. Но их стрелы не брали это расстояние. Тогда они пустились на хитрость. Стали обходить с боков. Друзья выжимали из коней все, что можно. Но наступило мгновение, когда можно было прощаться с жизнью. Татары визжали от радости. Так глупо умирать не хотелось. Если бы за свою землицу-кормилицу. А тут за что?

Но когда татары готовились захлопнуть свой «капкан», вдруг какой-то звук, похожий на шум урагана, быстро надвинулся на них. Это лавой шло бесчисленное количество тарпанов. Татары стали осаживать коней, чтобы, развернув их, спастись от этой непреодолимой силы.

Понял это и Алберда.

– Гони! Гони! – завопил он.

Кони спасли своих всадников, но сами упали один за другим. Друзья едва успели выскочить из седла.

И… наступила тишина. И… ночь.

Варшава была в трауре. Неожиданно скончался король Венгерский и Польский Людовик. Поляки жалели его, особенно шляхта, которой он дал большие права. Сам он почти не бывал в Польше, живя в Венгрии.

Король оставил в качестве наследника мужа своей старшей дочери Марии Сигизмунда, маркграфа Бранденбургского, сына чешского короля, потом ставшего немецким императором Карлом IV.

Но польская знать, напуганная усилением Литвы, хорошо понимая, что Сигизмунд не будет заниматься Польшей, как и его предшественник, отвергли этого наследника. На своем сейме они постановили присягнуть второй дочери короля Ядвиге. А мужа она выберет себе по своей воле.

Жених нашелся быстро. К тому же он был свой: Семовит Мазовецкий. Знать его приняла с восторгом. Начали готовиться к свадьбе. Да не тут-то было. Сигизмунд стал настаивать на выполнении завещания Людовика. Семовит вытащил саблю. Но как бывает обычно в жизни, в Польше нашлись и сторонники Сигизмунда. Началось кровопролитие.

Чтобы положить ему конец, в Краков, тайно от сестры Марии, прибыла Ядвига. Поляки восторженно встретили ее.

Вскоре явился и Семовит. Он вел себя надменно, вызывающе, давая понять, что не допустит Ядвиги к управлению Польшей. Ядвига заявила во всеуслышанье, что лучше выйдет замуж за первого встречного нищего, чем за этого гордеца.

Многие поляки невзлюбили Семовита за то, что он издевался над теми, кто выступал против него. Они поддержали королеву. А Семовит вынужден был отступить.

Могучие польские князья, имевшие взрослых сыновей, один за другим стали устраивать балы, приглашая на них молодую королеву, втайне надеясь, что она остановится на одном из их чад. Отвергая женихов одного за другим, она вызвала подозрение. Тайна была открыта. Оказалось, что ее сердце давно уже принадлежит Вильгельму, герцогу Австрийскому, с которым она воспитывалась и полюбила его.