Виталий Гладкий - Корсары Мейна

Но дуэль закончилась, едва начавшись. Наверное, гвардейский офицер понадеялся на свое боевое прошлое и большой опыт подобных поединков, тем более что против него выступал неоперившийся юнец, которого не стоило воспринимать всерьез. Конечно же дрался ухажер Колетт по всем правилам, да вот беда – ему встретился противник, который эти правила благодаря науке бретёра Пьера де Сарселя напрочь игнорировал. Мало того, Мишель с утра хорошо размялся в фехтовальном зале, и его мышцы сами делали то, что должно, нередко опережая мысль.

Парировав выпад офицера, отбив его клинок вверх, Мишель, до этого работавший в высокой стойке, вместо того чтобы отскочить на безопасное расстояние, неожиданно поднырнул под шпагу гвардейца и стремительным выпадом поразил его в живот. Этот прием из-за своего малого роста Мишель де Граммон решил сделать своим козырем и старался довести его до совершенства.

Офицер упал, кровь хлынула на камни мостовой, дамы дружно ахнули, и окна тут же закрылись – никому не хотелось выступать в роли свидетеля, когда появятся городская стража и помощники прево. Мишель неторопливо вытер шпагу и с победной ухмылкой подошел к поверженному противнику. Молодому человеку было не чуждо сострадание, поэтому он обратился к офицеру с такими словами:

– Мсье, я позову лекаря, чтобы вам сделали перевязку.

Но гвардеец не ответил. Присмотревшись, юный бретёр понял, что его противнику помощь уже не нужна, – офицер был без сознания и, похоже, при последнем издыхании. Его бледное лицо быстро принимало синеватый оттенок, и Мишель заключил, что рана чересчур серьезная и бинты не понадобятся.

И тогда на смену яростному боевому задору пришел страх. Убить офицера гвардии! Тут тюрьмой не отделаешься, ему грозит казнь. Новый муж матери, мсье де Молен, оказался провидцем – пасынка и впрямь повесят на Гревской площади. Что делать?! Дома оставаться нельзя, в этом нет сомнений. Нужно немедленно покинуть Париж! Но как, если нет ни лошади, ни денег на дилижанс? И нет человека, который помог бы хоть чем-то. Стоп! Почему нет? Есть! Пьер де Сарсель! Он поможет, он точно поможет!

Воодушевленный этой идеей, Мишель бросился бежать и несся, пока не оказался на берегу Сены, возле моста Святой Анны. Мост построили из дерева в 1632 году и назвали в честь Анны Австрийской. Он состоял из пятнадцати арок и был красного цвета, за что парижане прозвали его Пон-Руж – Красный мост. Там Мишель наконец перешел на быстрый шаг, хотя ему хотелось мчаться к церкви Сен-Ле, где находилась фехтовальная школа, без оглядки…

Пьер де Сарсель, как обычно в этот час, был занят. Он занимался с каким-то придворным франтом, хотя, как подметил острый глаз Мишеля, тот был весьма искушен в фехтовании. Об этом говорило уже то, что они устроили учебный поединок с настоящим оружием. Со стороны даже казалось, что он гоняет де Сарселя по фехтовальному залу, как зайца, но Мишель лишь хмуро ухмыльнулся, несмотря на скверное настроение. Уж он-то хорошо знал наставника. Ушлый бретёр валял дурака, чтобы вселить уверенность в своего клиента и чтобы тот и дальше приносил ему денежки: как же, он едва не победил самого де Сарселя!

Заметив мрачного, как темная ночь, Мишеля де Граммона, хозяин фехтовальной школы сразу смекнул, что у юного дворянина серьезные неприятности, и одним элегантным финтом обезоружил противника.

Раскланявшись с ним, он сказал с деланым восхищением:

– Мсье, вы делаете большие успехи! Еще десять-пятнадцать занятий, и вам не будет равных среди лучших бойцов Парижа.

Довольный сверх всякой меры похвалой из уст большого мастера, франт удалился, а де Сарсель подошел к Мишелю и встревоженно спросил:

– Что стряслось?

– Я убил на дуэли офицера гвардии, – ответил де Граммон.

– Эка беда… – де Сарсель облегченно вздохнул. – Одним гвардейцем меньше, одним больше, какая разница? Надеюсь, тех, кто может вас опознать, рядом не было?

– Если бы…

И Мишель рассказал, как все произошло.

– Худо… Это совсем худо… – де Сарсель помрачнел.

– Мне нужно бежать из Парижа!

– Куда? У вас есть надежное укрытие?

Вопрос был резонным; и впрямь Мишеля нигде и никто не ждал. У него не было за пределами Парижа ни близких родственников, ни даже хороших знакомых.

– Нет… – Мишель потупился. – Укрыться мне негде.

– Вот то-то же…

Де Сарсель надолго задумался. А потом сказал:

– Есть одно местечко… но в Париже.

– Двор чудес? – попытался догадаться Мишель.

Шевалье улыбнулся.

– Не думаю, что это самый лучший вариант, – ответил он. – Там вас чересчур хорошо запомнили. И уж братской любви во Дворе чудес вы точно не дождетесь. К тому же не исключено, что в окружении Великого Кэзра завелась крыса. А значит, вскоре на ваш след выйдут ищейки прево. Я определю вас к одному очень интересному человеку. У него вас точно искать не будут. Долго там вы не пробудете – лишь до того, пока я не разведаю обстановку. Может, все и обойдется. А нет… что ж, тогда будем думать, как вам жить дальше.

– Но мне нечем заплатить за приют!

– Пусть это вас не волнует. Тот человек обязан мне жизнью, за ним долг. Вот и пришло его время оказать мне услугу.

– Но тогда я буду вашим должником…

Де Сарсель весело подмигнул Мишелю и ответил:

– Непременно. Но с вашими задатками, я уверен, свой долг вы вернете мне с лихвой. Уж поверьте моему чутью. Так что не беспокойтесь – я кредитор терпеливый, буду ждать сколь угодно долго. Уйдем отсюда вечером, когда стемнеет. А пока извольте пройти в мою комнату. У меня есть немного свободного времени, и мы отобедаем. Ничто так не возбуждает аппетит, как хороший удар шпагой…

Де Сарсель вдруг заразительно засмеялся.

– Однако… – он протер глаза, потому что они заслезились от смеха. – Надо отдать вам должное, мой молодой друг, уложить гвардейского офицера – дело совсем непростое. Я горжусь таким учеником. Что ж, мы сейчас отведаем превосходного каплуна, который еще утром клевал отборное зерно, и выпьем доброго вина. Нам сюда, прошу…

Он указал на неприметную дверь, которая вела в его личные «апартаменты» – небольшую комнатушку с кладовой, обставленную со спартанской простотой: кровать, стол, два табурета, распятие на стене. Мишель подозревал, что де Сарсель прицепил распятие для того, чтобы избежать лишних разговоров. Судя по некоторым приметам, он был еще большим безбожником, чем юный де Граммон…

Идти было недалеко – до заставы Сен-Мартен. По пути им встречались подозрительные личности, которые не прочь были ознакомиться с содержимым кошельков припозднившихся прохожих, но решительный вид двух дворян при шпагах не очень располагал к грабежу, и они торопились раствориться в темноте подворотен.