Валерий Большаков - Викинг туманного берега

– Здравствуй, Эваранди, – послышался ровный глубокий голос, и Плющ узнал его обладателя.

– Хранитель Романус! Рад вас видеть во здравии.

Хранитель, выйдя на свет, поклонился слегка и сделал широкий жест – пойдем, мол.

Вместе они покинули Терминал и оказались на обширной террасе, с которой открывался замечательный вид на улицы и площади цитадели, ее дома и храмы, парки и статуи, башни и зубчатые стены.

За ними, высокими крепостными стенами, открывались дальние леса, серебрилось море, а от скалистых гор тянулись аркады водопровода – он «перешагивал» через стены города, «наросшего» вокруг Башни. Акведук как бы уравнивал средневековые фахверки, античные инсулы, храмы разных вер и народов, связывая их воедино.

Стражники, охранявшие вход в Терминал, сдержанно, но с почтением поклонились Хранителю.

– Не стану испытывать твоего терпения, Эваранди, – негромко проговорил Романус. – Но и спешка будет только во вред. Над Норэгр скоро опустится ночь, а вот завтра в Сокнхейде люди соберутся на тинг и будут решать, кто виноват и что делать. Твоя задача, Эваранди, отговорить самых безрассудных от войны с Харальдом-конунгом. Ничего, кроме гибели, эти торопыги не добьются. Да и разве твоя цель – отомстить Прекрасноволосому?

– Косматому, – процедил Костя. – Даже если бы я хотел сразиться с ним, что толку? Харальд – бывалый викинг, с детства приученный к мечу. Я ему не противник. Но и цель моя иная – освободить Эльвёр! Я не прощу себе, если она станет наложницей какого-нибудь жирного царедворца в Константинополе! Ревную? Да! Но и справедливость тут тоже есть. Если бы девушка сама выбрала императора или его придворного в суженые – это совсем другое дело. Я бы молча признал ее право на счастье. Но то, что сотворил Харальд…

– Еще не сотворил. Идеи есть?

– Да какие там идеи… Все решится на тинге. Я только предложу родичам Эльвёр и конунгу Хьельду свои услуги.

Плющ в двух словах обрисовал план действий, и Хранитель согласно кивнул:

– Да, это может сработать. А теперь поговорим как Хранитель с Регулятором.

Интермондиум. Вне времен

Романус усмехнулся и покачал головой.

– Моя работа похожа на труд врача или полководца, – сказал он. – От моих решений зависят жизни людей, которые могут прерваться потому лишь, что иначе жертв будет еще больше. Регуляторы, которых мы посылаем в прошлое, не спасают историю, они лишь немножечко подправляют ее ход, чтобы события не выходили из знакомого нам всем русла… Ты здесь потому, что хочешь помочь Эльвёр, а я, вполне понимая – и разделяя – твои побуждения, думаю шире. Так уж получается, что Регуляторы никогда не отправляются в прошлое по своим личным делам, этого еще не случалось. Не случится подобного и с тобой…

– Мне нельзя будет попасть в ту эпоху? – напрягся Костя.

Хранитель покачал головой:

– Все гораздо сложней. Регуляторы… Они особые люди. И ты тоже. Знаешь такое полумистическое свойство квантовой механики – вмешательство наблюдателя меняет состояние системы? Вот так же и с хронодинамикой – Регулятор, перемещаясь в прошлое, влияет на исторический процесс самим своим присутствием, он как бы приводит историю в норму. Вступившись за кого-то, застрелив негодяя или освободив узника, он просто борется за справедливость – именно это и выправляет историю. Я мог бы ничего этого тебе не говорить, но мне хочется, чтобы ты не был слепым орудием. Ты безусловно отправишься в IX век. Об Эльвёр тебе рассказал Антон?

– Да.

– Я так и думал. Дело в том, что я и сам бы обратился к тебе, чтобы ты выполнил задание как Регулятор, а заодно спас девушку. То, что я ставлю задание на первое место, не должно тебя отталкивать – мы, Хранители, вынуждены быть циничными, ибо слишком велика ответственность. А дело вот в чем… Посольство Харальда преследует уж больно объемные цели. Конунг слишком тщеславен, он задумал одну проделку, которая удалась князю Владимиру, – Косматый готов креститься, чтобы жениться на августе, то есть дочери императора, принцессе. Правда, у базилевса Василия сплошь сыновья, но среди императорской родни найдутся и молодые особы, готовые выйти замуж за короля варваров. Этого нельзя допустить, хотя бы потому, что подобное усиление норманнов пагубно скажется на землях наших предков – викинги оседлают главные коммуникации, захватят путь из варяг в греки, а это становой хребет будущей Руси. Сейчас в Гардарики правит Рюрик Альдейгьюборгский, но совладает ли его дружина с норманнами? Нужно непременно избежать войны и лихолетья! И самый простой способ достичь этого – помешать посольству Харальда-конунга прибыть ко двору базилевса.

– Помешаю, – сощурился Эваранди. – Так помешаю, что…

Романус с сомнением поглядел на него.

– Беспокоит меня твое неуемное нетерпение, Эваранди, – проворчал он. – Ты еще не привык к неспешному течению жизни в IX веке, а надо бы. На поиски любимой следует отправляться с холодным спокойствием. Чтобы подавить твою горячность… – Хранитель обернулся к горам: – Видишь, туда, к перевалу, уходит дорога? Ею почти не пользуются, хотя она довольно коротка. Возьми лошадь в конюшне у Гомеза и езжай по ней за горы. Спустишься по ущелью и выедешь на берег моря. Коня оставишь в устье ущелья, где есть вода и трава, а сам ступай к морю. Садись на песочек и просто посиди, полюбуйся будущим морем. Обдумай жизнь, отрешись от суеты, обрети внутренний покой. Часа тебе хватит, хотя спешить некуда – посольство сперва отправится в Роскилле. Возможно, завернет в Уппсалу, а уже затем двинется к Альдейгьюборгу, то бишь Ладоге. Поднимется по реке Олкоге до Верхнего волока, доберется до Днепра… Путь долог.

– Спасибо за совет, Хранитель, – поклонился Эваранди. – Так я и сделаю.

Зайдя в «камеру хранения» (бывший храм Януса), он отпер свой шкафчик и переоделся.

Штаны из черной кожи, мягкие сапожки с завязками, длинная льняная рубаха. Повесив на плечо сумку, в которой лежали кольчуга и шлем, опоясавшись мечом, а свободной рукой подхватив куртку (было тепло), Костя пошагал по Главной улице, проходя между величественным египетским храмом, заставленным массивными пилонами, и стройными колоннадами эллинского периптера, смахивавшего на Парфенон.

Улицу покрывали тесаные каменные плиты, но ни одной машины в Интермондиуме не водилось – только пара повозок скрипела в конце улицы да пешие расхаживали, чтобы себя показать да на людей посмотреть.

Забежав в харчевню «Ешь как хочешь!», Эваранди прикупил хлебца, маленький кувшинчик вина, закупоренный пробкой, сыру, жареного мяса, остывшего, но пахучего, и перешел улицу, направляясь к платной конюшне.

Гомез был старичком шустрым, но до того усохшим, что казался ожившей мумией. Сговорились за пару серебряных монет.