Дмитрий Миропольский - 1916. Война и Мир

Келл покачал головой:

– И в самом деле, подозрительный психиатр… Но судя по тому, что княгиня смеялась, визит его всё же принёс пользу!

Юсупов согласился:

– Да, не мытьём, так катаньем.

– Отчего же вы не обратитесь к Распутину? Газеты пишут, что он обладает какой-то чудотворной силой…

Князь с подозрением посмотрел на офицера:

– Вы это серьёзно? Матушка и вправду иной раз неважно себя чувствует, но из ума пока не выжила.

– Однако Распутин врачует её величество и наследника цесаревича уже не первый год, и ваш император к нему благосклонен.

– Не ловите меня на слове, – Феликс поджал ярко-красные губы. – Я не имел в виду, что государыня безумна, и вы меня прекрасно понимаете.

– Конечно, понимаю. Говорят, Распутин не слишком располагает к себе. Неопрятный, странный, по виду – обычный посконный крестьянин… Но притом самый известный российский целитель и провидец. Его принимают при дворе, аристократы и петербургский бомонд стоят к нему в очереди. И госпожа Головина с ним близка…

Светская красавица Мария Головина была помолвлена с Николаем Юсуповым, старшим братом Феликса. Однако Николай влюбился в другую женщину, стрелялся с её мужем на дуэли и погиб. Так совсем юный Феликс стал единственным наследником несметных богатств рода Юсуповых, а Мария – безутешной вдовой. Она постепенно сходила с ума, но общение с Распутиным вернуло её к жизни. Распутин звал Марию – Муней , и это имя к ней приклеилось. А Муня называла Феликса возлюбленным братом , и они постоянно писали друг другу, когда Феликс уезжал в Англию.

– Вы занятный человек, Вернон, – помолчав, сказал князь. – Откуда вы так хорошо знаете Россию? И ваш блестящий русский язык… Что значит – посконный?

– Сделанный из посконины. Это ткань вроде холста, из волокон конопли. Крестьяне шьют из неё одежду.

– Смотрите-ка, впервые слышу… Да, Мария – одна из самых горячих поклонниц Распутина. Я видел его в доме Головиных. Отвратительный тип. Когда газеты стали писать о его непотребствах, я спрашивал её, в чём дело и что же там происходит. Кто такой этот святой Георгий…

– Что же она вам ответила?

– Что идущих по стопам Христа всегда преследовали и гнали. Что Распутин открывает людям другую жизнь. Что я не знаю его личности и той силы, которая им руководит. Что ему известна какая-то высшая истина, и что он несёт крест божий. В общем, традиционная оккультная болтовня: великое скрывается под неприметной оболочкой, которая закрывает путь к истине для профанов и недостойных вроде меня.

– То есть вы должны теперь вернуться к матушке, поскольку надежда её не на Распутина, а на вас?

– Распутина матушка на дух не переносит. А в России, надо полагать, мне всё же придётся получить военное образование. Ничего не поделаешь – одно из условий моей женитьбы. Подходит время связать себя…

– В самом деле?

Напомаженный молодой человек во фраке и с макияжем женщины-вамп, сидевший против Вернона Келла, мало напоминал жениха.

– Родители считают, что так. Устраивают, как они говорят, блестящую партию, – без энтузиазма сообщил Феликс, допивая уже пятый или шестой бокал.

Вернон взял со столика следующий и протянул его князю.

– И кто же ваша избранница?

– Избранница?! Говорю же, родители устраивают! У Ксении Александровны есть дочь Ирина…

– Ксения Александровна – это родная сестра императора?

– Да, сестра императора и жена великого князя Александра Михайловича. – Юсупов начал хуже ворочать языком. – Интересно всё же устроен мир! В молодости Александр Михайлович был без ума от моей матушки…

– Что и говорить, княгиня Зинаида Николаевна – женщина редкостной красоты, – подтвердил британец. – Мне доводилось видеть её в Петербурге, и потом, эти прекрасные портреты…

– Тогда вы можете себе представить, какой она была лет тридцать назад! Мне рассказывали про их танцы с великим князем на Исторических балах. Он – в золотом боярском кафтане, и она – одетая царевной Лебедь… Ах! Но тогда у них не сложилось. А теперь Александр Михайлович выдаёт за меня свою дочь.

– Наверное, Ирина Александровна – тоже красавица?

– О да! И вроде бы любит меня, как ни странно. Это всё Пушкин: Пришла пора – она влюбилась… Мы с детства каждое лето встречаемся: у них летний дворец в Ай-Тудоре, а у нас рядышком, в Кореизе. Теперь я с государем породнюсь. У него тоже дворец по соседству, в Ливадии… А Распутин и в Ливадию добрался… Вернон, вы бывали на Чёрном море? Вам нравится Ялта?

В этот момент, покачиваясь на высоких каблуках, к ним нетвёрдой походкой подошёл Франкетти. С полчаса тому назад он бросил играть; музыка звучала из граммофона, а итальянец пил шампанское и из противоположного угла гостиной угрюмо наблюдал за беседой Юсупова с офицером.

Подходя, он услыхал знакомые слова и громко повторил:

– Rasputin?! Ялта?! Ты уже зовёшь его с собой в Ялту? Magnifico! Non credo ai miei orecchie!

Келл поднялся с дивана и улыбнулся Феликсу, сказав по-английски:

– Простите, я украл вас у гостей. Ваш друг переживает…

– Он ревнует! – рассмеялся князь. – Луиджи, дорогой, что за сицилийские страсти? Ты сошёл с ума! Я просто немного выпил, и мы с Верноном славно поболтали…

– Ненавижу тебя! – заявил Франкетти, оступился на подвернувшемся каблуке и неловко рухнул на диван. Из-под задравшегося платья показалась подвязка сползшего ажурного чулка.

– Глупенький, – ласково сказал Юсупов и поправил итальянцу платье, – миром правит любовь…

– Ненависть! – выкрикнул Франкетти, лёжа с закрытыми глазами.

– Любовь, – повторил князь. – Мы все любим тебя. Иисус любит тебя. И Мэри любит тебя… – Попугаиха пронзительно крикнула, снова напугав Гордона. – И Панч любит. Правда, Панч? – Бульдог тут же подбежал к хозяину, хрюкнул и поставил на диван передние лапы. – И даже… Помнишь фигурку на капоте «Роллс-Ройса»?

– Нет!

– Знаешь, кто это?

– Нелли в ночнушке! – рявкнул итальянец, по-прежнему не открывая глаз. И правда, шутники прозвали так серебряную крылатую Нику…

– Это «Дух экстаза», мой маленький, – сказал Юсупов. – А позировала скульптору любовница барона Монтегю, приятеля Чарльза Роллса. Любовь – везде, и любовь правит миром. Так, джентльмены?

– А как же деньги? – спросил де Бестеги. – Не было бы денег – не было бы ни «Роллс-Ройса», ни любовницы, ни приятеля-барона… ни экстаза…

– Вернон, помогите! – позвал Феликс. – Прошу вас, скажите им, что миром правит любовь!

– Вполне вероятно, – согласился Вернон Келл. – Любовь, и ещё долг. Сейчас этот долг зовёт нас, джентльмены.

Джон Скейл и Стивен Эллей тут же отставили недопитые бокалы.

Три британских офицера откланялись и направились к выходу.