Дмитрий Миропольский - 1916. Война и Мир

Императрица покивала:

– Там сейчас турки с итальянцами воюют.

– Я бы сказал – итальянцы с турками. – Николай Александрович вздохнул. – И хорошо воюют, знаешь ли! Мы уже просили их остановиться и назвать условия, на которых Рим готов прекратить войну. Слишком хорошо воюют! – повторил он.

– Отчего же слишком?

– Оттого, что на Балканах теперь думают: если турок так легко побить, чего же мы сидим? И прикидывают: не пора ли тоже крепко взять Турцию за горло и припомнить старые обиды?

Интересы императрицы ограничивались домом и детьми: Küchen, Kinder, Kirchen, пресловутое немецкое правило трёх «К». Газет она не читала, книжки – только духовные и мистические, да ещё романы. О событиях в мире узнавала от мужа, который нечасто бывал расположен рассказывать.

Николай Алексанрович старался оградить семью от внешнего мира: довольно того, что ему приходится каждый день окунаться в дела страны и хитросплетения международной политики. Тяжела ноша государя, утомительна и неблагодарна. А жена с детьми пусть живут спокойно и счастливо.

– Нам тоже нельзя сидеть сложа руки. Ведь там кто? – сказал император и четырежды звякнул остриём серебряного фруктового ножа по фарфору, обозначавшему Балканы. – Сербия, Черногория, Болгария и Греция. Все наши, православные.

Перед замужеством Алисе Гессенской пришлось перейти в русскую ортодоксальную веру: жене наследника престола недостаточно быть просто христианкой. Тогда же она сменила имя и превратилась в Александру Фёдоровну. Родные звали её Аликс – домашнее прозвище стало мостиком от Алисы к Александре.

– Будет очень хорошо, – добавил Николай Александрович, – если они перестанут что-то выдумывать сами по себе, а объединятся в Балканский союз. Мы это приветствуем…

– Союз против кузена Вилли?

Так Александра Фёдоровна по привычке называла германского кайзера Вильгельма Второго: их матери были родными сёстрами.

Николай Александрович кайзера не любил – ни как родню, ни как политика. Пару лет назад он даже объехал Берлин стороной, совершая официальный вояж к своему кузену Джорджи – британскому королю Георгу Пятому. У Вилли Гогенцоллерна хватило наглости предъявить ультиматум: либо Россия признает аннексию Боснии и Герцеговины, либо германская армия поддержит австрийское вторжение в Сербию!

– России выгоден союз и против Вилли, и против Франца-Иосифа, – напомнил Николай Александрович про дряхлого Габсбурга, императора Австрии и короля Венгрии. – Турки-то нам не помеха, отзовём оттуда посла – и всё! А вот эти…

Он придвинул к себе блюдце, обозначавшее Турцию, и принялся срезáть над ним с яблока кожуру аккуратной длинной спиралью. Императрица продолжала слушать про то, как российские дипломаты подталкивают Сербию, Черногорию, Грецию и Болгарию к созданию союза, а сама Россия тем временем копит силы против Австрии и Германии.

Болгары с греками к австрийцам равнодушны, но жаждут разгромить турок – и спорят, кому из них после победы достанется Македония. Зато для сербов Австрия – враг номер один, и кусок Турции они тоже урвать не прочь. Они согласны на часть Македонии, но за такую сговорчивость хотят получить Албанию и выход к морю…

– Съешь половинку? – Николай Александрович предложил жене очищенное яблоко. – Сербия – морская держава! Можешь это себе представить?.. Старик Франц-Иосиф тоже не может, оттого и распря у него с сербами.

От яблока императрица отказалась, и муж снова указал ножом на карту:

– Австрию поддерживают итальянцы. Но у них эйфория от побед над турками. Италия собирается сама хозяйничать на Адриатике и хочет Албанию, а это не нравится австрийцам… Такой получается пасьянс.

– Не пасьянс, а путаница, – возразила Александра Фёдоровна, знавшая толк в пасьянсах. – Столько названий, голова крýгом… Не понимаю, как ты можешь всё упомнить. И ещё: почему нельзя просто взять – и договориться один раз?

Николай Александрович невесело усмехнулся.

– Милая, милая Аликс… Хотел бы я так! Но политика устроена иначе. Сегодня одни дружат с другими против третьих, потом другие с третьими начинают дружить против первых, а те с четвёртыми – против них. Всё время кто-то дружит против кого-то, чтобы что-нибудь чужое к рукам прибрать…

– Но ведь нам-то чужого не надо! Зачем соваться на Балканы? Турки сейчас слабые. Если сербы с болгарами хотят им отомстить – пусть воюют. А наше дело – сторона!

– Так не выйдет. Если начнётся война, турок сразу же поддержит Австрия, и нам придётся заступаться за братьев-славян. За Францем-Иосифом пойдут германцы с твоим кузеном Вилли, за нами – англичане с моим кузеном Джорджи. Потом французы включатся, и так далее. Помнишь, Григорий детям рассказывал, как репку тянули? Старуха хватается за старика, внучка – за старуху, собака – за внучку… Это будет война всех против всех. Мировая.

В том, что большой войны в любом случае не избежать, сомневались немногие. Скорее всего, первой подготовится Германия – и поспешит нанести удар. В российском Главном штабе генерал Брусилов предлагал пари, что это произойдёт не позже весны пятнадцатого года…

…а Россия успевала перевооружить и обучить армию только году к семнадцатому. Винтовок хватало, но пулемётов на дивизию не набиралось и сорока, хотя полагалось сто шестьдесят. Бомбомётов и миномётов вообще не было, ручных гранат не хватало катастрофически. Сапёрное дело развивалось черепашьими темпами, артиллерия тоже; военная авиация делала первые неуверенные шаги… Отставали от Германии и российские союзники по Антанте – Франция и Англия.

– К тому же сербы с болгарами наскребут под ружьё тысяч триста солдат, не больше. Если они ударят по туркам сейчас, то мы окажемся против Австрии и Германии, которые могут сразу выставить два миллиона штыков. И это только для начала. Словом, всё складывается очень и очень скверно. – Николай Александрович встал из-за стола. – Я, пожалуй, пройдусь часок, а потом детям перед сном почитаю. Не будешь скучать?

– Буду, – улыбнулась в ответ Александра Фёдоровна.

Николай Александрович наклонился, чтобы поцеловать жену. На него пахнуло свежим леденцовым запахом «Вербены», её любимых духов.

У императрицы болели ноги – с юности донимал её воспалённый поясничный нерв, и гулять она не ходила. А Николай Александрович наоборот, что ни день, отправлялся по царской тропе на несколько вёрст в горы. В этих пеших прогулках его сопровождал только неотлучный телохранитель, двухметрового роста бородатый лейб-казак Тимофей.

Рядом с этим гигантом невысокий император казался ещё меньше. И Александра Фёдоровна в который раз подумала о том, что тяга к людям богатырского сложения – память Ники об отце. Многолетняя память, бесконечная любовь и неизбывная печаль по так рано и внезапно умершему Александру Третьему.