Джеймс Дуглас - Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать

У президента Кеннеди были все основания считать, что военные его провели, чтобы выиграть в вопросе приостановки ядерных испытаний. Кеннеди, возможно, также вспомнил, что Хрущев в своем втором тайном письме президенту от 9 ноября 1961 г., где говорилось о Берлине, дал понять, что давление на него сторонников военного решения вопросов в Москве делает затруднительным компромисс с его стороны. «Вы должны понимать, – взывает он к Кеннеди, – мне некуда отступать, за мной уже пропасть» {116} 116 “FRUS 1961–1963,” vol. VI, p. 57. . Кеннеди не дал ему упасть. Теперь Кеннеди стоял на краю пропасти, и Хрущев понял это.

Хрущев вспомнил слова Роберта Кеннеди в конце доклада Добрынина: «Я не знаю, сколько еще мы сможем продержаться против наших генералов» {117} 117 “Khrushchev Remembers,” p. 498. . Поскольку Хрущев также получил срочное сообщение от Кастро о том, что нападение США на Кубу «почти неизбежно» {118} 118 Письмо Фиделя Кастро Никите Хрущеву от 26 октября 1962 г, цитируется по Carlos Lechuga, “In the Eye of the Storm” (Melbourne: Ocean Press, 1995), p. 88. , он поспешил ответить: «Мы поняли, что нам нужно незамедлительно скорректировать нашу позицию… Мы послали американцам сообщение о том, что согласны вывести наши ракеты и бомбардировщики при условии, что президент гарантирует нам, что Куба не подвергнется вторжению со стороны Соединенных Штатов или кого-либо еще» {119} 119 “Khrushchev Remembers,” p. 498. .

Кеннеди согласился, и Хрущев начал выводить советские ракеты. Карибский кризис был разрешен {120} 120 Действительно, кризис продолжал тлеть до 20 ноября, когда президент Кеннеди объявил на пресс-конференции, что были решены два очень важных вопроса. Помимо вывода ядерных ракет Советский Союз согласился перебазировать с Кубы и бомбардировщики ИЛ-28, которые США считали наступательным оружием. Несмотря на невозможность инспектирования процесса вывода ракет и бомбардировщиков со стороны ООН из-за отказа Фиделя Кастро сотрудничать по данному вопросу, Советский Союз согласился оставлять вывозимое вооружение на палубах кораблей для того, чтобы США могли удостоверится в этом. “Kennedy Tapes,” p. 664–65. . Ни одна из сторон не упомянула, что в качестве части соглашения Роберт Кеннеди фактически пообещал Анатолию Добрынину относительно аналогичного вывода американских ракет из Турции, что они также будут выведены, но не сразу {121} 121 Роберт Кеннеди на самом деле был более откровенен в своем дневнике, высказываясь о ракетном компромиссе США и СССР, чем это можно предположить по отредактированному тексту его посмертной работы «Тринадцать дней». На одной из московских конференций в январе 1989 г. бывший спичрайтер Кеннеди Теодор Соренсен заявил: «По словам посла Добрынина, в книге Роберта Кеннеди ошибочно говорится, что “сделка” по турецким ракетам была частью решения возникшего кризиса. И здесь я должен признаться своим американских коллегам и всем присутствующим здесь, что именно я был редактором книги Роберта Кеннеди. По сути, книга представляла собой дневниковые записи об этих 13 днях. В его дневнике четко говорилось, что это было частью сделки; но в то время это еще было тайной даже для американской стороны, за исключением нас шестерых, присутствовавших на том предварительном совещании в Белом доме. И я решился отредактировать записи в его дневнике. Поэтому посол в определенной степени прав, говоря, что дневник не столь точно передает неформальные переговоры». «Исповедь» Соренсена приведена в Hershberg, “Anatomy of a Controversy.” . Это невозможно было сделать в одностороннем порядке одномоментно. Обещание было выполнено. Через полгода Соединенные Штаты вывели свои ракеты из Турции.

Спустя четверть века после Карибского ракетного кризиса государственный секретарь Дин Раск рассказал, что президент Кеннеди был готов пойти на дальнейшие уступки Хрущеву, чтобы избежать войны. Раск открыл, что 27 октября, после ухода Роберта Кеннеди на встречу с Добрыниным президент «поручил мне позвонить ныне покойному Эндрю Кордье, тогда [президенту] Колумбийского университета, и продиктовать ему заявление, которое должен был сделать У Тан, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций [и друг Кордье], предложив вывести ракеты средней дальности Jupiter [из Турции] и советские ракеты с Кубы. Г-н Кордье должен был передать это заявление в руки У Тана только после нашего дополнительного сигнала» {122} 122 Из-за болезни Раск не смог присутствовать в марте 1987 г. в Хоукс-Кей (Флорида) на встрече бывших членов Исполнительного комитета Совета национальной безопасности, но его письмо с откровенными признаниями было зачитано перед участниками конференции Макджорджем Банди, советником Кеннеди по вопросам национальной безопасности. Цитируется по James G. Blight and David A. Welch, “On the Brink” (New York: Noonday, 1990), p. 83–84. . Раск позвонил Кордье. Однако, когда Хрущев принял обещание Роберта Кеннеди Добрынину, что ракеты Jupiter будут выведены, дальнейшая готовность Кеннеди к публичным переговорам при посредничестве У Тана потеряла необходимость. Готовность президента пойти дальше в переговорах с Хрущевым ценой тяжелых политических потерь для себя лично повергла в шок бывших членов Исполнительного комитета Совета национальной безопасности, которым Раск впервые рассказал об этом на конференции в Хоукс-Кей (Флорида) 7 марта 1987 г.

Уровень несоответствия готовности Кеннеди к переговорам с Хрущевым по ракетно-ядерному вопросу и правил политической игры того времени можно проиллюстрировать на моем собственном опыте. В мае 1963 г. я написал статью о папе Иоанне XXIII и его энциклике «Мир на Земле» (Pacem in Terris). Она был опубликована Дороти Дэй в ее радикальной пацифистской газете Catholic Worker . В статье говорилось, что в соответствии с развиваемой папой Иоанном XXIII темой укрепления взаимного доверия, как основы для мира, Соединенным Штатам следует разрешить Карибский ракетный кризис с Советским Союзом путем переговоров о взаимной ликвидации ракетных баз. Ни Дороти Дэй, ни я не знали, что наша политически неприемлемая точка зрения совпала с тем обязательством, которое взял на себя президент Кеннеди в разгар этого кризиса, невзирая на высокую политическую цену, и фактически выполнил его в условиях строгой секретности совместными усилиями с Никитой Хрущевым {123}.

Как близко Соединенные Штаты и Советский Союз подошли к ядерному холокосту?

С точки зрения Объединенного комитета начальников штабов, недостаточно близко. Единственная реальная опасность, по их мнению, была связана с отказом президента от нанесения удара по русским на Кубе.

На встрече президента с начальниками штабов 19 октября, когда генерал Лемей отстаивал необходимость неожиданного удара по русским ракетам, президент Кеннеди скептически спросил: «Как вы думаете, каким будет их ответ?»