Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 2. Бегство из рая

Он весело фыркнул про себя, спускаясь по склону, не чувствуя холода, не тревожась из-за того, что Мзитрюк не появился. У меня есть дела поважнее, думал он. Любой ценой я должен сохранить своих людей из «группы четыре» – мою гарантию личного рая на земле с властью даже над самим Хомейни.

– Пахмуди – единственный человек, который мог отдать приказ об освобождении Ракоци, – сказал он. – Скоро я выясню, где Ракоци сейчас. Он либо в советском посольстве, либо на советской конспиративной квартире, либо в подземелье для допросов в САВАМА.

– Либо благополучно выбрался из страны.

– Тогда он благополучно мертв: КГБ не прощает предателей. – Хашеми сардонически улыбнулся. – На какой из вариантов ты ставишь?

Секунду Армстронг не отвечал, озадаченный этим вопросом, таким необычным для Хашеми: иранец не одобрял азартных игр, как и он сам. Так. Последний раз он ставил деньги в Гонконге в 1963 году, взятку, которую положили в ящик его рабочего стола, когда он был суперинтендантом в Департаменте уголовных расследований. Сорок тысяч гонконгских долларов – около семи тысяч американских долларов в те времена. Вопреки всем своим принципам он взял эту сян ю, «благовонное масло», как его там называли, из ящика и в тот же день на скачках поставил ее всю до цента на лошадь по кличке Рыба-Лоцман, всю сумму в одной безумной попытке отыграть проигранные им деньги – на скачках и на фондовой бирже.

Это была первая взятка, которую он принял за восемнадцать лет работы в полиции, хотя недостатка в предложениях никогда не было. В тот день он крупно выиграл и вернул деньги в ящик стола до того, как полицейский сержант, положивший их туда, смог заметить, что их трогали, а у него осталось больше чем достаточно, чтобы расплатиться с долгами. И все равно он чувствовал отвращение к себе и ужасался своей глупости. Он больше никогда не играл, никогда не прикасался к сян ю, хотя возможность неизменно предоставлялась. «Ты полный болван, Роберт, – говорили ему некоторые из его коллег, – что за беда, если ты отложишь немного шальных деньжат себе на пенсию?»

Пенсию? Какую пенсию? Господи, двадцать лет беспорочной полицейской службы в Гонконге, одиннадцать столь же беспорочных лет здесь, помогая этим кровожадным придуркам, – и все улетело в чертову трубу! Слава богу, мне не о ком тревожиться, кроме себя самого: жены теперь нет, детей тоже, только я сам. Все равно, если я заполучу этого проклятого Суслева, который приведет меня к одному из наших высокопоставленных предателей, у которых руки по локоть в британской крови, значит я не зря потратил эти годы.

– Как и ты, я человек неазартный, Хашеми, но если бы мне пришлось… – Он остановился, достал пачку сигарет, и они с наслаждением закурили; дым смешивался с холодным воздухом и был хорошо виден в сгущающихся сумерках. – Если бы мне пришлось, я бы сказал, что Ракоци, скорее всего, был пешкешем твоего Пахмуди какой-нибудь советской шишке, просто чтобы прикрыть себя и с этой стороны.

– Ты с каждым днем становишься все больше иранцем, – рассмеялся Хашеми. – Мне следует быть с тобой поосторожнее. – (Они почти дошли до машины, и его помощник вышел, чтобы открыть ему дверцу.) – Роберт, мы едем прямиком к хану.

– А как быть с «шевроле»?

– Его мы оставим под присмотром других. Я хочу добраться до хана первым. – Лицо полковника потемнело. – Хочу позаботиться о том, чтобы этот предатель был больше на нашей стороне, чем на их.

БАЗА ВВС В КОВИССЕ. 18:35.Старк смотрел на Гэваллана в полном потрясении.

– «Шамал» через шесть дней?

– Боюсь, что да, Дюк. – Гэваллан расстегнул молнию на куртке и положил шапку на тумбочку в прихожей. – Хотел сам тебе об этом сказать. Извини, но именно так все и есть. – (Оба мужчины находились в бунгало Старка, и Старк поставил Фредди Эйра снаружи, чтобы их никто не подслушал.) – Сегодня утром я узнал, что всех наших птичек посадят на цепь, запретят все полеты, потом национализируют. У нас шесть дней на то, чтобы спланировать и осуществить «Шамал», если мы решим этим заниматься. Это следующая пятница. Каждый новый день после этого мы будем искушать свою судьбу.

– Господи! – Старк рассеянно расстегнул летную куртку и протопал к буфету, оставляя на полу снег с ботинок и капли воды на ковре; в самой глубине нижнего ящика пряталась его последняя бутылка пива. Он откупорил ее, налил половину в стакан и протянул Гэваллану. – Твое здоровье, – сказал он, отхлебнул из бутылки и уселся на диван.

– Твое здоровье.

– Кто согласился, Энди?

– Скрэг. Про остальных ребят пока не знаю, но буду знать завтра. Мак прикинул все по времени и разработал общий план из трех этапов, в котором полно дыр, но который можно осуществить. Давай скажем так: план рабочий. Как насчет тебя и твоих ребят?

– Что у Мака за план? – (Гэваллан рассказал ему.) – Ты прав, Энди. В нем полно дыр.

– Если бы тебе пришлось удирать, как бы ты спланировал это отсюда? Тебе придется покрыть самое большое расстояние и столкнуться с самыми большими трудностями.

Старк подошел к летной карте на стене и показал на линию, которая тянулась от Ковисса до крестика в заливе, в нескольких милях от побережья, который обозначал нефтяную вышку.

– Это вышка «Флотсам», один из наших регулярных маршрутов, – сказал он, и Гэваллан отметил про себя, каким напряженным стал его голос. – У нас уходит примерно двадцать минут, чтобы долететь до берега, и еще десять, чтобы добраться до вышки. Я бы спрятал топливо на берегу рядом с линией нашего маршрута. Думаю, это удалось бы сделать, не вызывая особых подозрений: там одни только дюны, никакого жилья на много миль в округе, и многие из нас раньше часто летали туда на пикник. «Экстренное» приземление, чтобы проверить поплавки для посадки на воду перед полетом над морем, не должно сильно встревожить иранцев на радаре, хотя с каждым днем они закручивают гайки все туже. Нам нужно будет запасти две двухсотлитровые бочки на вертолет, чтобы перелететь через залив, и нам придется проводить дозаправку вручную прямо в воздухе.

Почти стемнело. Окна бунгало смотрели на взлетно-посадочную полосу и базу ВВС за ней. 125-й, получив приоритетное разрешение на вылет в Эль-Шаргаз, стоял на площадке в ожидании топливного заправщика. Самолет окружали назойливые и нервничающие «зеленые повязки». В дозаправке 125-й на самом деле не нуждался, но Гэваллан сказал Джону Хоггу, чтобы тот все равно ее затребовал, рассчитывая, что это даст ему больше времени для разговора со Старком. Двум другим пассажирам, Арберри и Дибблу, которых отправляли в отпуск после их побега из Тебриза и которые сидели зажатые между заполнявшими весь салон ящиками с запчастями, наскоро сколоченными и испещренными надписями на английском и фарси «ДЛЯ СРОЧНОГО РЕМОНТА И ВОЗВРАЩЕНИЯ В ТЕГЕРАН», из самолета выйти не разрешили, даже чтобы размять ноги. Как и пилотам, которых впустили только для проведения наземной проверки и наблюдения за заправкой, когда подъехал заправщик.