Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Кэмерон не стал ходить вокруг да около:

– Теперь что касается контракта, мистер Хоффстедер. – (Подрядчик негромко пролепетал свою фамилию, поправляя министра, но тот не обратил на это внимания.) – Закон прозрачен как кристалл, и мое министерство обязано ему подчиняться. Мы действуем в рамках открытых торгов, которые начинаются, когда мы объявляем о необходимости заключения того или иного контракта. С другой стороны, я располагаю собственными средствами и могу дать денег официальным закупщикам министерства на приобретение чего бы то ни было по своему усмотрению, независимо от торгов. Вы меня понимаете? – (Хаффстедер кивнул.) – Когда наши храбрые парни нуждаются в шинелях или порохе, мы не можем дотошно следовать букве закона. У нас нет времени на объявление торгов, когда бунтовщики уже собрались в Виргинии и готовы напасть на нас в любую минуту, ведь так? Поэтому… – Кэмерон красноречиво взмахнул рукой, – особая цена для наших особых поставщиков.

«Да, и чтобы услужить особым друзьям». Всего за несколько месяцев Стэнли в совершенстве постиг всю систему.

Кэмерон опустил руку:

– Стэнли, составьте список наших нью-йоркских представителей с адресами для этого джентльмена. Повидайтесь с каждым из них, и я уверен, вы добьетесь своего.

– Сэр, не знаю, как вас и благодарить.

– Вы уже отблагодарили. – Кэмерон снова устремил на торговца, который явно нервничал, холодный взгляд серых глаз. – Я помню ваши пожертвования. Весьма щедрые, надо сказать. Именно такие, какие я ожидаю от тех, кто действительно хочет внести свой вклад в нашу победу на этой войне.

– Я лучше сам напишу нашим представителям, – вставил Стэнли.

– Да, позаботьтесь об этом.

Кэмерону следовало предупреждать своего воспитанника, что нужно использовать иносказания, – Стэнли уже написал с десяток писем подобного рода.

– Что ж, сэр, – сказал Кэмерон, вставая, – если вы не против, я собираюсь поужинать с моим братом. Он тоже служит нашему делу, командует Семьдесят девятым Нью-Йоркским полком. Там почти все сплошь шотландцы. Но меня вы в килте не увидите, только не с моими коленями.

Эту шутку Кэмерон произнес, уже отойдя от стола. Хаффстедер продолжал сидеть с рассеянной улыбкой на лице. Стэнли поспешил за своим начальником, думая о том же, о чем думал не раз. Если подобная практика министерства когда-нибудь выйдет на свет… Впрочем, он всегда старался быть предельно осторожным. Ему очень хотелось попасть в Вашингтон, этот центр власти, и если ради этой мечты нужно испачкать руки, он готов заплатить такую цену. Кроме того, Изабель тоже хотела этого.

В вестибюле он догнал Кэмерона и предпринял последнюю попытку:

– Сэр, прежде чем вы уйдете… прошу вас еще раз подумать насчет Джорджа. Не забывайте, он ведь один из этих вест-пойнтовских хлыщей!

– Мальчик мой, мне они нравятся не больше, чем вам, уверяю вас. Но если мне нужен результат, я готов на что угодно.

– Господин министр, умоляю вас…

– Довольно! Вы что, не слышите меня?

К ним повернулись несколько голов. Покраснев от своей несдержанности, Кэмерон схватил Стэнли за рукав и потащил к свободному диванчику.

– Вы слишком много себе позволяете. Джеймс обидится, если я опоздаю, но я хочу кое-что окончательно прояснить.

«О Боже, он меня сейчас уволит…» – подумал Стэнли.

По выражению лица Кэмерона это действительно можно было предположить. Он толкнул Стэнли на диван:

– А теперь послушайте меня. Вы мне нравитесь, Стэнли. Более того, я вам доверяю, чего не могу сказать почти ни о ком, с кем работаю. Хватит беспокоиться из-за вашего брата. Я с ним управлюсь. А вам я советую как можно скорее забыть о прошлом и воспользоваться преимуществами настоящего.

– Что вы имеете в виду? – уныло спросил Стэнли.

Кэмерон, слегка успокоившись, сел рядом:

– Берите пример с того жулика, с которым мы только что говорили, вот что я имею в виду. Изыщите возможность и извлеките из нее выгоду. Я управляю своим министерством в строгом соответствии с законом… – Стэнли был слишком расстроен, чтобы рассмеяться над такой откровенной ложью. – Но это не значит, что я не желаю видеть, как преуспевают мои доверенные лица. Надо выполнить много мелких работ, чтобы завершить одну большую.

– Хотите сказать, я должен искать контракты? – наконец понял Стэнли.

Кэмерон хлопнул его по колену:

– Так точно, сэр!

– На что?

– На все, в чем нуждаются наши ребята. Например, на это. – Чуть наклонившись, Кэмерон ткнул пальцем в свой левый ботинок, после чего задумчиво уставился в недавно выкрашенный потолок. – Обувная промышленность – вторая крупнейшая отрасль на Севере, но в последнее время ей приходится нелегко. Могу поспорить, в Новой Англии множество мелких фабрик сейчас продается.

– Но я ничего не знаю об обувном произ…

– Так учитесь, мой мальчик! – Кэмерон резко, как змея в броске, наклонил к нему голову. – Учитесь!

– Ну, полагаю, я мог бы…

– Безусловно. – Кэмерон, к которому вернулась вся его приветливость, второй раз хлопнул Стэнли по колену и встал. – Обуви сейчас отчаянно не хватает. И для кого-то это отличная возможность.

– Я ценю ваше предложение. Спасибо.

– До свидания, мой мальчик! – просиял Кэмерон.

– До свидания, сэр.

Когда министр ушел, Стэнли еще какое-то время сидел неподвижно, глядя на свои ноги. Он всегда с трудом принимал решения, а сейчас к тому же все его мысли были заняты Джорджем. Ему так и не удалось переубедить министра. И как теперь выдержать гнев Изабель, когда она узнает, что человек, вынудивший их уехать из Лихай-Стейшн, теперь приглашен в Вашингтон и снова станет его соперником?

– Не было бы никакой войны, если бы не черномазые.

– Ты не прав! Это всё бунтовщики начали, когда из Союза вышли. Так что, скажу я вам, не за ниггеров эта война, а за флаг.

– Ладно, согласен. Только сдается мне, перестрелять их всех надо, тогда и проблемы не будет.

Реплика вызвала громкие одобрительные крики. Единственный офицер, сидевший там же, в баре отеля «Уиллард», был согласен с таким заявлением, но промолчал, помня, что на нем мундир. Услышали бы это некоторые любители ниггеров из правительства, подумал он.

Офицер весил двести тридцать фунтов. Под безупречно сшитым мундиром выпирал внушительный живот; на мертвенно-бледном лице, которое яркое солнце могло сделать красным за полчаса, резко выделялись темные глаза, то и дело смотревшие на столик в углу. Сейчас там остался один человек; двое других ушли совсем недавно, и лицо того, что помоложе, показалось ему до странности знакомым. Он потягивал виски и рылся в памяти. Офицеру было тридцать семь лет, но его черные волосы полгода назад уже начали седеть. Он каждый день подкрашивал их, чтобы скрыть седые пряди и сохранить моложавую внешность. Хотелось бы полковнику Елкане Бенту с такой же легкостью забыть об их существовании.