Максим Жегалин - Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве

Кстати, несмотря на популярность хека, обложить напиток налогом додумалась только Клеопатра. Конечно, официальной версией была забота о здоровье народа, но все знали, что царице нужны были дополнительные средства, ведь она собиралась возобновить строительство пирамид. Налог на хек – первый в истории человечества налог на алкоголь.

Эхма. Чего мы только не насмотрелись про Древний Египет: и ожившие мумии, и проклятья фараонов, тайные ходы и песчаные бури. Но разве кто думал, что на протяжении нескольких тысячелетий все египтяне, от мала до велика, были пьяны.

Но алкашей не уважали и там, на одной каменной плите было высечено:

«Не погуби себя, когда сидишь в пивной, не теряй разума и не забывай своих клятв. Когда упадешь и схватишься за край одежды рядом сидящего, никто не подаст тебе руки помощи. Даже приятели отвернутся и скажут с возмущением: “Пошел вон, пьяница!»

И правильно. Нечего перебарщивать. Знай меру. «Пей, пей, но дело разумей» – как говорится в одной русской поговорке. Но в Древний Египет я все-таки съездил бы.

Зевс разозлился и наслал на людей потоп. Все грешники утонули, спаслась только семья фессалийского царя Девкалиона. Отец Девкалиона титан Прометей помог сыну построить надежный корабль, на этом корабле семейство добралось до вершины Парнаса, там и переждали наводнение. Очень похоже на историю ветхозаветного Ноя. Но ведь все мы из одной глины, и сказки наши повторяются.

Так вот, Девкалион и его жена Пирра начали бросать камни на землю, камни превращались в мужчин и женщин, так человеческий род возродился.

На этой праздничной ноте история не заканчивается, едем дальше. У Девкалиона и Пирры был сын Орестей, а у Орестея была собачка.

Собачка однажды родила кусок дерева (не спрашивайте). Деревяшку закопали в землю, и из нее вырос виноградный куст. Сын Орестея Фитий вырастил из куста первую виноградную лозу. А сын Фития Инеас изготовил первое вино, чему его научил бог виноделия, всем известный Дионис.

(Если вы вдруг захотите блеснуть знаниями, скажите, что в древнегреческом языке правильно было говорить Диóнис, с ударением на второй слог. А в современном русском можно сказать и Диони́с. Оба варианта возможны.)

Инеас, в общем, приготовил вино, и вино древние греки называли «инос», в честь создателя.

Вот такая легенда. Вообще легенд о происхождении вина десятки, но мы в них не верим, а считаем, что виноградная лоза – загадка. Что существовала она всегда и была изначальной, как бог, как мысль о боге, как пространство и время. Тут думай не думай, все равно рано или поздно упрешься в бесконечность.

Примерно так же считал Платон. В шестой книге «Законов» он спрашивает у критянина Клиния: «Следует ли давать веру преданию, что некогда было время, когда неизвестная дотоле виноградная лоза появилась на свет?» Платон преданию не доверяет, а думает, что виноградная лоза росла уже в самые ранние, самые отдаленные времена. Не может такого быть, что когда-то не было винограда.

Ну, если Платон так рассуждал, то мы, мелкие мошки, тоже сомневаться не будем. Будем лучше воспевать вино, награждать его эпитетами, как Гомер: черное, красное, сверкающее, приятное для мозга, сладкое, как мед.

Будем собирать виноград по совету писателя Гезиода: когда Орион и Сириус находятся посередине небесного свода, а Арктур восходит. Грозди будем держать десять дней на солнце и семь – в тени, чтобы получить настоящее, крепкое вино и опоить им циклопа, как это сделал Одиссей.

Чего туда только не добавляли: оливковое масло, золу виноградной лозы, глину, миндаль, изюм, кедровые орехи, укроп, молоко, морскую воду.

Вино получалось сладким, почти приторным, густым. Благодаря высокой концентрации полезных веществ его успешно применяли в медицинских целях, но пить эту мешанину неразбавленной было сложно. Да греки и не любили напиваться, в отличие от скифов и фракийцев. Те пили неразбавленное вино, пьянствовали – одним словом – варвары. Геродот даже использовал глагол – пить по-скифски.

Нам бы немного древнегреческой мудрости, совсем чуток – скольких недоразумений можно было бы избежать. Не знали бы мы тогда, что такое пьяная драка, не блевали бы мимо унитаза, не просыпались в состоянии ужаса и беспамятства. Если бы все наши вечеринки, корпоративы, междусобойчики, попойки – все организовывать так, как греки организовывали свои симпозиумы, какая жизнь настала бы тогда.

«Симпосий» переводится как «пир». Пир – осознанная, хорошо продуманная, важная часть жизни древнего грека. Простите греков, дорогие женщины, но участвовать в симпозиумах могли только мужчины, да и то – высокого социального класса. Женщины присутствовали на этих собраниях лишь в качестве гетер, но гетеры были хорошо образованы, умели танцевать, играть на музыкальных инструментах и петь.

На фреске в «Гробнице ныряльщика», найденной в городе Пестум в 1968 году, запечатлены пирующие. Все как с обложки: полураздетые, мускулистые, с аккуратно постриженными бородками. Они лежат, а точнее, возлежат, на специальных креслах – апоклинтрах. Апоклинтры так удобно устроены, что никаких лишних движений делать не нужно: расслабься и думай о великом. В комнате – от семи до пятнадцати лож, рядом с каждой – маленький столик. На головах мужчин – венцы, под локтями – подушечки.

Собрания начинались вечером. Чем там занимались, как коротали время: шутили, читали стихи, обсуждали политические и философские вопросы. В общем-то, алкоголики у метро занимаются тем же самым, но они не играют «коттаб». Специальное блюдо «коттабий» ставили на подставку или пускали плавать по воде. Задача играющих – выплеснуть недопитое вино на блюдо по максимально круглой траектории, с максимально громким всплеском.

Пропорции, по которым вино разбавляли водой, определял организатор симпозиума, он же – симпосиарх. Также его задачей было придумывать темы для бесед, приглашать гетер и следить за тем, чтобы никто не напился. Вино из большого сосуда – кратера черпали сначала кувшинами, процеживали, добавляли гвоздику для пущего аромата и далее уже разливали по персональным чашам.

В дым никто не напивался, но и уйти с пира трезвым – не очень хорошо. В пьесе «Дионис» греческого поэта Эбулоса выведено, можно сказать, золотое правило проведения симпозиума:

«Для разумных мужчин я готовлю только три кратера: один для здоровья (который они пьют сначала), второй для любви и удовольствия и третий для сна. После того как третий истощен, мудрецы идут домой. Четвертый кратер не является моим – он принадлежит плохому поведению; пятый для крика; шестой для грубости и оскорблений; седьмой для поединков; восьмой для ломки мебели; девятый для депрессии; десятый для безумия и бессознательного состояния».