Владимир Шигин - Штурм Корфу

Ла-Валетта – столица ордена мальтийских рыцарей (названная в честь знаменитого великого магистра XVII века) славилась своими бастионами на всю Европу. Укрепления Ла-Валетты начали возводить еще в ХVI веке и все время достаивалась и укреплялась. На всем Средиземноморье с ней могли сравниться только цитадели Корфу. Гарнизон цитадели: 3 тысяч солдат да 10 тысяч ополченцев. Штурмовать Ла-Валетту дело безнадежное. В XVI веке под ее стенами турки целую армию положили, но так с позором и ушли. Великим магистром ордена госпитальеров в ту пору был барон Фердинанд Гомпеш, уроженец Дюссельдорфа, первый немец в таком сане. До своего избрания великим магистром он был послом австрийской империи на Мальте. Особым авторитетом магистр не пользовался, так как слыл человеком нерешительным и посредственным. Всем в ордене верховодило французское лобби.

Мальта была слишком лакомым кусочком, чтобы ведущие державы не обращали на нее внимания. Сам орден, давно переживший свое время, никакого интереса не представлял. Кому нужны несколько сотен чванливых дармоедов? Но стратегическое значение острова, контролирующего все Средиземноморье, заставляло относиться к рыцарям с должным почтением. Когда революция лишила французских рыцарей их владений, то Англия немедленно предложила им свою протекцию, а Россия деньги. Рыцари не отказались ни от того, ни от другого. Не сидели сложа руки и австрийцы, тоже бывшие не прочь прибрать остров к своим рукам. К венскому двору склонялся, прежде всего, сам Гомпеш.

Решение о захвате Мальты Бонапарт вынашивал уже давно и деятельно к этому готовился. Он заранее наводнил Мальту своими шпионами, которые не столько собрали нужные ему сведения, сколько склоняли рыцарей на союз с их родиной. Одних госпитальеров уговаривали, взывая к голосу крови, других к золотому звону. Еще осенью 1797 года на острове появились агенты Бонапарта француз Пусьельгэ и мальтиец Винченцо Барабара. При содействии французского консула Карюсона они тайно обследовали укрепления Валлетты и состояние гарнизона. Вскоре их отчет уже внимательно читал Бонапарт.

Уговаривая членов директории на захват Мальты, Бонапарт был убедителен:

– Остров имеет решающее значение на все Средиземное море. Взяв его, мы разу станем властвовать над всеми торговыми путями, и англичанам придется потесниться. Но и это не все! Католический мир и клир оскорблен тем, что орден нашел себе покровителя в лице русского царя! Переметнувшись к схизматику Павлу, госпитальеры предали идеалы и должны быть за отступничество наказаны! Впрочем, орден давно пережил себя и Мальте давно следовало бы принадлежать Франции!

– Мы убеждены и согласны на отмщение! – кивали головами члены директории.

Дело в том, что еще со времен революции рыцари-госпитальеры предоставляли убежище всем желающим аристократам-эмигрантам. Мало того, они демонстративно давали им самые высокие должности! В отместку революционеры конфисковали все владения ордена во Франции. В ответ на это Мальтийский орден подтвердил все привилегии французских дворян. Кроме этого орден объявил, что готов сдать остров стране, которая воюет с Францией. О какой именно стране идет речь, рыцари не пояснили, воевали же тогда с Францией стразу три державы: Англия, Австрия и Россия. Однако в любом случае вызов Парижу был уже слишком дерзким, чтобы на него можно было закрыть глаза. Сразу Париж ответить Мальте не смог, было не до этого. Но вот теперь, наконец, час расплаты настал. Поэтому директория с радостью подписала указ о захвате острова и уничтожении госпитальеров.

Бонапарт внимательно рассматривал в зрительную трубу форты неприступной Ла-Валетты. Затем послал адъютанта Сулковского к великому магистру, с просьбой впустить в гавань французский флот для пополнения запасов воды. Уловка была столь прозрачна, что на нее не клюнул даже Гампеш. Вместо этого магистр собрал совет. Рыцари (всего их было 332) решали, что им делать – сдаваться или драться? Одни утверждали, что, имея сильный гарнизон, большие запасы продовольствия и боеприпасов, крепость может выдержать трехлетнюю осаду. Иные взывали к сдаче, памятуя, что орден Святого Иоанна Иерусалимского был призван воевать с мусульманами, но никак не с соотечественниками-христианами. В довершение всего влиятельный командор Буаредон де Рансюэ объявил, что отказывается поднимать оружие против Франции. Командора и еще нескольких согласных с ним рыцарей тут же отправили в тюрьму.

Из хроники осады: «10 июня Доломье, который находился на борту одного из французских кораблей в группе ученых, сопровождавших Бонапарта в египетской экспедиции, передал своему другу, командору овернского языка Жану де Басредону-Рансижа, письмо, содержавшее весьма великодушные условия капитуляции. Басредон передал их Гомпешу, добавив, что “отказывается воевать с оружием в руках против своей родины”. По приказу Гомпеша он был немедленно арестован и посажен в тюрьму. Однако по примеру Басредона ряд французских рыцарей отказались стрелять в своих соотечественников… В этот момент, по свидетельству очевидцев, Гомпеш полностью потерял волю к сопротивлению. А между тем, окажись он более решительным полководцем и организатором, французам пришлось бы нелегко!»

Большинством голосов рыцари решили все же защищаться. Торговый представитель Каруссон передал Бонапарту волю совета – рыцари разрешили войти в гавань лишь четырем судам.

Бонапарт деланно рассердился:

– Я возмущен отказом рыцарей дать нам воды. А потому мы возьмем силой то, что должны были получить по закону гостеприимства!

Французские корабли подошли ближе к крепости, в открытые порты выглянули жерла пушек. А утром следующего дня начался штурм. Пока корабли обстреливали Ла-Валетту, сам Бонапарт с тремя тысячами солдат тем временем беспрепятственно высадился между городом и бухтой Святого Павла. С фортов некоторое время отстреливались, затем рыцари предприняли смелую вылазку, которая, впрочем, была легко отбита. На этом боевой пыл госпитальеров иссяк. Потери ордена составили три убитых и шестеро раненых, среди которых не было ни одного кавалера, а лишь слуги.

Историк пишет: «Орден располагал всего лишь 200 французскими рыцарями, 90 итальянскими, 25 испанскими, 8 португальскими, 5 баварскими, 4 германскими. Едва ли не четвертая часть их состояла из больных и стариков, не способных носить оружие. К бойницам были выкачены пушки, которые не использовались более века. Порох отсырел, опытных канониров не хватало. Солдаты городского ополчения выполняли приказы без энтузиазма, сама мысль о предстоящем сражении против французской армии, считавшейся лучшей в Европе, казалась им неприемлемой». Однако спрашивается, кто виноват во всей этой ситуации, как не сами обленившиеся и разжиревшие на дармовых хлебах рыцари? Уже за две сотни лет к обороне приготовиться было можно!