Сергей Быльцов - Геракл

Один из счастливчиков, которых Музы любили и оросили им язык многосладкой росою, побывал на этом особенном бракосочетании и так о свадьбе потом всем рассказывал, словно пел:

– После того, как подарки пышные были вручены, три богинивеселья и радости жизни, розовощекие Хариты, олицетворявшие изящество, прелесть и нетленную красоту, по сигналу Феба начали грациозно танцевать. Вскоре к ним присоединились остальные подопечные Аполлона – девять Муз, блестящих творческой славой, и все вместе стали водить божественные хороводы – настоящее диво для глаз, так прелестные ноги их слаженно замелькали. Полимния, подняв прекрасные руки, гармоничную пляску заводит, будто беззвучные песни являются в танце богини, в жестах красноречивых, в движении ее глаз столь премудро все и красиво. Сменными хорами песни начали петь прекрасные Музы. Божьи дары сначала воспели бессмертные девы голосом чудным и терпеливую стойкость, с какою под всепокоряющей властью богов люди живут, – неумелые, с разумом скудным, не в силах верного средства от неотвратимой смерти найти и достойной защиты от старости гнусной. Потом Хариты и Касталиды Алкиду спели, что мило только то, что прекрасно, а что не прекрасно – противно, и все вокруг понимали, что не человечьи уста под божественную музыку эти слова изрекали. Те, к кому старость еще не пришла, весело плясали вместе с богами. Отец милой невесты Креонт, задрав подбородок задорно, пустился в радостный танец, к Афродите улыбколюбивой склоняясь, тянет руки к богине, свадебный клич выдувая из губ. Тут по приказу Зевеса в дивных песнях и божественных танцах сделали перерыв, чтобы пищей и медосладким вином опять себе дух укрепить. Все с готовностью пошли каждый на свое место; люди воссели, а боги возлегли и после этого руки немедленно все протянули, кто к кубкам с медовым напитком и разведенным вином, а кто к блюдам с разнообразнейшей пищей готовой.

Виночерпием для богов стал услужливый вестник Зевса Гермес поскольку ни Геба, ни Ганимед не явились на свадьбу Алкида. Киллений в медосладкий напиток в котле добавил нектар и разливал смесь в кубки бессмертным гостям. Полные кубки, подъемля, они жениху дружно здравицу возглашали.

После того, как желанье питья и еды все утолили, прежним желаньем зажглись открытые для удовольствий сердца и богов, и людей: всем опять захотелось музыки, песен и плясок – услады восхитительной всякого пира.

Тут Зевс всем головою милостиво кивнул, а на Аполлона, милого сына, властными посмотрел глазами и вверх помавал бровями, так призывая его не только продолжить песни и танцы, но и запеть самому, и не был догадливый Феб ему не послушен. Лишь только бессменный вождь прекрасного хора Аполлон лучезарный в руку взял плектр золотой, как струны мелодично тут же все зазвучали, небесной гармонией все вокруг наполняя, и он в блеске своего сиянья запел. Пел Феб под собственный аккомпанемент на божественной лире, полученной некогда в ответный дар от младенца Гермеса, и ему мелодично вторили золотом повитые Пиериды – и на флейтах, и чудными голосами. Другие боги то порознь, то сменными хорами сначала громко восславляли брак могучего Алкида и пышноволосой Мегары прекрасными величавыми песнями и речами.

Обучившая искусству пляски своих сестер Терпсихора с венком свежих цветов на голове, с лирой и плектром в руках вывела Муз олимпийских, дело которых – хороводы и песенный строй знаменитый на середину танцевальной площадки. И вот все вместе они стали, наслаждаясь пляской, стройными ножками в хороводе кружить. Затем исполненные непередаваемой грации девы Хариты и пышущие беззаботным весельем и благоуханием Оры, и Афродита фиалковеночная, все, за руки взявшись, второй хоровод завели. С ними резво танцует ростом не малая с виду самая стройная из богинь Артемида, стрелолюбивая дева, безбрачная сестра Аполлона. К первому хороводу присоединился и любящий не одни только битвы, но и танцы Арес – на Олимпе лучший танцор, если не считать Аполлона. Тут не удержался и самый изворотливый малый – неутомимый Аргоубийца, который в день своего появленья на свет к полудню уже бряцал на кифаре, превосходной певице, которую сотворил из панциря черепахи и овечьих кишок детскими своими руками. Богиня справедливости Дике, никогда не бывавшая замужем, тоже счастливо смеется и с громким топотом пляшет, воспевая свадьбу Алкида, рукою девичьей высоко свадебный светоч вздымая.

Все танцоры, как ступавшие по земле легкой стопою в блеске, слепящем доспехов звонко гремящие Корибанты, спутники великой матери богов Реи – Кибелы, чутко внимали упоительному напеву, исходящему от Аполлона, которым были они одержимы, и для этого напева у них достаточно было и всевозможных телодвижений, и слов. Так целый день напролет до самого солнца захода в блаженном веселии все пировали, и не было в том пиру обделенных. Дух услаждали все лучезарного Феба несравненной кифарой, сладким пением Муз и танцем искрящихся безудержным весельем Харит, певших и танцевавших то все вместе, то попеременно. После того же, как солнца сияющий свет беззвучно за седой океан закатился, боги, желая почить, спать на обильноложбинный Олимп все, как один, уклонились. Каждый насельник Олимпа вознесся в свой дом, в нетленные те места, где олимпийский искусник Гефест, знаменитый хромец обеногий, на века с великим умом и искусством великолепные им построил чертоги, с не запирающимися дверями, всегда открытыми настежь.

Сам же Геракл так о своей свадьбе Иолаю кратко поведал:

– Свадьба моя произошла в конце мая, а это время, как ты сам знаешь прекрасно, считается самым несчастливым потому, что поженившимся в мае придется всю жизнь маяться. Кроме того, плохим знаком было отсутствие моих родных и то, что свадьба справлялась в доме невесты. Поэтому уже на бракосочетании было ясно, что прочного счастья от этого брака нам с Мегарой изначально Мойрой не предназначалось, а мне это было понятно еще до свадьбы, когда Мойра явилась ко мне, чтоб научить меня ей подчиняться.

Разбирая подарки богов, Алкиду больше всего понравились упругий лук и изоострые стрелы, подаренные Аполлоном, поскольку вместо подаренных Аресом меча и копья он предпочитал верную палицу-дубину, вместо подаренного Зевсом щита – львиную шкуру (пока еще Киферонского льва), вместо вытканного Афиной плаща – короткий хитон, а вместо посейдоновских коней – собственные ноги, казалось, в то время совсем не ведающие усталости. Долго он, причмокивая, лук тот рассматривал и вертел в руках так и этак, и круговидно его напрягал.

Упруго изогнутый лук был изготовлен из огромных рогов козерога, добытого в труднодоступных горах Артемидой и подаренного милому брату. Аполлон не обращался к Гефесту, в художественных ремеслах самому искусному из богов, и сам друг к другу приладил оба рога, серебряные пластины на них укрепил он искусно, вылощил лук и к середине золотое кольцо приспособил.