Иордан - Гетика

Этимология слова «скамары» окончательно не раскрыта. Его сближали со славянским «скамрах» или «скоморох», как с «бранным или насмешливым нарицательным именем» (так, вслед за Шафариком, у Д. И. Иловайского в работе «Разыскания о начале Руси», М., 1876, стр. 373). Неясно, почему В. Брукнер связывал слово «scamarae» с языком лангобардов; слово «scamarae» употреблялось в V в. в Норике и Паннонии, когда лангобардов там еще не было (W. Bruckner, Die Sprache der Langobarden, Strassburg, 1895, S. 42, 179—180, 211). Автор «Жития св. Северина», конечно, повседневно употреблявший это слово в обыденной речи, дал ему некоторое разъяснение. Сообщая о том, что Северин в поисках уведенного за Дунай привратника Мавра сам переправился через реку, чтобы преследовать latrones, Евгиппий замечает, что последних «народ называл скамарами» («quos vulgus scameras appellabat»). Следовательно, слово «скамары» было местным, народным («vulgus» означало именно простой народ) термином, распространенным на побережьях Дуная в V в. В VI в. этот же термин, также с указанием на его местное употребление, привел Менандр: οι Σκαμάρεις εγχωρίως ονομαζόμενοι (Men. fr. 35). Иордан (Get., § 301) применил слово «scamarae» вместе со словами «abactores», «latrones» и «grassatores» без особого объяснения, по-видимому, оттого, что сам был уроженцем придунайских областей и знал его как слово обиходное. Позднее оно отразилось в эдикте Ротари (от 643 г.), древнейшем сборнике обычного права лангобардов, быть может заимствовавших это местное придунайское выражение во время своего пребывания в Паннонии (§ 5: «если кто в провинции укроет скамара или даст ему хлеба, навлечет погибель на свою душу», «si quis scamaras intra provincia caelaverit aut anonam dederit, animae suae incurrat periculum», – Ed. F Bluhme, MGH Leges, IV, 1868, р. 13). Еще позднее оно встречается в «Хронографии» Феофана (под 764 г.).

Вопрос о социальной принадлежности скамаров довольно подробно рассмотрен в статье А. Д. Дмитрева «Движение скамаров». Автор высказал правильную мысль, что скамары, они же latrones, были той частью эксплуатируемого населения придунайских провинций, которая бежала от общей хозяйственной разрухи и от своих угнетателей и объединилась с варварскими племенами, производившими набеги на владения империи: «Крестьяне покидали свои участки земли, рабы и городской плебс оставляли города... Они объединялись с отрядами наступавших „варваров“, снабжавших их оружием, и вместе с ними выступали против безмерно угнетавшего их государства.. Рабы, колоны и другие порабощенные бедняки бежали от римского гнета в малодоступные и непроходимые местности, а затем объединялись с вторгавшимися „варварскими“ народностями и совместно с ними выступали с оружием в руках против безмерно угнетавших их рабовладельцев и рабовладельческого государства» (там же, стр. 6 и 9). К сожалению, в интересно задуманном исследовании А. Д. Дмитрева нет необходимой тщательности в разработке сведений из источников; это выражается в том, что автор его нередко ненужным и недопустимым образом «обогащает» свидетельства древних текстов. Например, Евгиппий, автор «Жития св. Северина», в гл. IV пишет: «выйдя на втором милиарии к речке по названию Тиганция, [трибун и солдаты] нашли тех разбойников и сразу же обратили их в бегство...» («exeuntes igitur in secundo miliario super rivum, qui vocatur Tigantia, praedictos latrones invenerunt, quibus in fugam repente conversis...»), а А. Д. Дмитрев из этого делает следующее: «После тщательной разведки он [трибун Мамертин] выследил скамаров и напал на них в тот момент, когда они после набега беспечно отдыхали на берегу небольшой речки Тиганции» («Движение скамаров», стр. 9). В источнике нет ни «тщательной разведки», ни «выслеживания скамаров», ни их «беспечного отдыха». Снабжены, например, лишними добавлениями сведения из «Getica» Иордана относительно Мундона (на материале § 301 Иордана); без основания подвергаются сомнению сообщения Прокопия об опустошительных походах славян; почему-то мощное вторжение славян на Балканский полуостров оказывается обусловленным движением скамаров и т. п.

Ибба – комит Теодериха. Последний направил его в 508 г. в Галлию для освобождения принадлежавшего везеготам города Арелата (нын. Арль). Арелат был осажден бургундами и франками, напиравшими на везеготов после постигшей их неудачи в битве при Вогладе (Вуйе) (см. прим. 766). В результате похода Иббы к королевству Теодериха была присоединена «Провинция» (Прованс), так что владения остроготов простерлись до Роны [ср. Variae VIII, 10, 6 – о жестоких сражениях между готами и франками близ моста через Рону под Арелатом и о приобретении для империи (т. е. для остроготского королевства) «Провинции»]. Жестокую осаду Арля описал очевидец, епископ арльский Цезарий (V. Caes., I, 28).

Тиудис (Thiudis, иначе Тевд, Theudis) – оруженосец (armiger) Теодериха, из группы приближенных короля, которые, несмотря на невысокое военное звание, могли получать важные военные и даже политические задания. Тиудису была поручена опека над малолетним Амаларихом, сыном погибшего в битве при Вогладе в 507 г. зятя Теодериха, везеготского короля Алариха II. Это и отмечено Иорданом в термине «tutor» («опекун»). Еще при жизни Амалариха Тиудис поставил себя в независимое от деда малолетнего короля положение; после смерти Теодериха (в 526 г.) он укрепил свою независимость, а после смерти Амалариха (в 531 г.) стал полновластным правителем везеготской Испании (531—548). Ср. Bell. Goth., I, 12, 50—54. Иордан сообщает об этом сдержанно, не сочувствуя тому, что на троне Балтов-Амалов оказался случайный пришелец; Иордан назвал его не королем, а лишь захватчиком, «набросившимся» («invadens») на власть, узурпатором, хотя и успешно отражавшим посягательства франков на «Испании», главным же образом на остававшиеся еще у везеготов владения в южной Галлии, а именно на так называемую Септиманию (территория западнее нижнего течения Роны и севернее Пиренейского хребта). Эта область еще в Х в. сохраняла название «Готия».

Тиудис был, собственно, первым королем везеготов в Испании (531– 548), по Григорию Турскому – «Theoda rex» (Greg. Turon., Hist. Franc., III, 30). Он перенес столицу из Нарбонны в Барселону. Фактически он правил везеготами с 507 г., когда принял на себя опекунство над Амаларихом, последним представителем династии Балтов, который умер в 531 г. В дальнейшем везеготские короли в Испании уже не представляли династического ряда; это были отдельные представители видных родов.

Тиудигисглоза (Thiudigisglosa) был королем везеготов в 548—549 гг. Согласно Григорию Турскому (Greg. Turon., Hist. Franc., III, 30) – Theodegyselus, Фредегарию (Fredegar., III, 42) – Theudegyselus; у близко знавшего готские имена Прокопия (Bell. Goth., I, 11, 10) – Θευδέγισκλος, хотя носивший это имя был не везеготским королем, а сыном остроготского короля Теодахада. Правильное написание этого имени – Thiudigisclus или, как у Исидора Севильского, – Theudisclus (Isid. Hist., а. 549).