Ксенофонт - Киропедия

Чтобы воспитать у своих воинов презрение к врагам, с которыми им предстояло сражаться, Агесилай приказал глашатаям продавать на рынке захваченных пиратами варваров обнаженными. Воины Агесилая, видя белизну их тел (ибо варвары никогда не раздевались), жирных и не привычных к тяжелому физическому труду (потому что те всегда ездили на повозках), приходили к мнению, что предстоящая война ничем не будет отличаться от войны с женщинами.

Агесилай также объявил воинам, что намерен вскоре повести их кратчайшим путем в плодороднейшие районы страны, рассчитывая, что и это заставит их усерднее закалять свое тело и укрепит их для будущих сражений. Тиссаферн решил, что Агесилай сказал это с целью еще раз его обмануть, что в действительности он теперь вторгнется в Карию. Поэтому Тиссаферн, как и в прошлый раз, повел свою пехоту в Карию, а коннице предназначил место в долине Меандра. Однако Агесилай не солгал, но двинулся сразу, как и объявил, в область Сард. Двигаясь в течение трех дней по стране, свободной от вражеских войск, он захватил большое количество продовольствия для своей армии.

На четвертый день появилась конница врага. Предводитель [427] Предводитель… — По свидетельству Ксенофонта (в «Греческой истории», III, 4, 25), «во время этой битвы Тиссаферн находился в Сардах», и, следовательно, командиром персидской конницы, вступившей тогда в бой с Агесилаем, был кто-то другой; однако, согласно другим источникам, это был сам Тиссаферн (см. Hell. Оху., 11–12 Bartoletti; Diod., XIV, 80, 1–5; Plut. Ages., 10, 2–4; Paus., Ill, 9, 6). Какой версии отдать предпочтение? Это зависит только от нашего общего отношения к Ксенофонту как историку — других критериев нет. приказал начальнику обоза перейти реку Пактол и разбить там лагерь. Сами же персы, заметив обозных из эллинского войска, рассеявшихся на местности с целью грабежа, перебили многих из них. Узнав об этом, Агесилай приказал своим всадникам прийти к ним на помощь. В свою очередь, персы, заметив всадников Агесилая, сгруппировали свои силы и выстроили против войска эллинов все свои многочисленные отряды всадников. Тут Агесилай; зная, что у противника все еще нет пехоты, в то время как у него самого все уже было готово к бою, счел этот момент самым подходящим для сражения, если только он сможет навязать его персам. Принеся жертвы богам, он сразу же повел фалангу в атаку против выстроившейся конницы врага. Тем из гоплитов, которым было по десяти лет от поры возмужания, [428] Тем из гоплитов, которым было по десяти лет от поры возмужания… — В Спарте все военнообязанные призывались на службу и обычно выстраивались в сражении по возрасту, причем отсчет призывного возраста велся от поры возмужания — 20 лет. он велел устремиться прямо на неприятеля, а пельтастам бегом двигаться впереди них. Всадникам также был отдан приказ атаковать врага, сам же он со всем остальным войском должен был следовать за ними. Удар греческих всадников приняли на себя лучшие воины персов; но когда на них обрушилась вся сила эллинского войска, персы подались назад. Одни из них попадали в реку, другие бежали с поля сражения. Преследуя их, греки захватили вражеский лагерь. Пельтасты, естественно, кинулись его грабить. Агесилай, окружив своими войсками обозы вражеской армии и свои собственные, разбил вокруг лагерь.

Прослышав о смятении в стане врагов, в поисках виновников поражения обвинявших друг друга, он двинулся на Сарды. Там он стал разорять окрестности города, сжигая строения и жилища. Одновременно он объявил жителям Сард, — что желающие сохранить свободу должны явиться к нему как к союзнику. А если есть такие, которые претендуют на господство в Азии, пусть выйдут с оружием в руках против освободителей страны. Но так как никто не выступил из города, он беспрепятственно продолжал военные действия. Теперь он видел, как эллинам, до этого вынужденным пресмыкаться перед персидским царем, оказывают почет и уважение те, кто прежде угнетал их. Тех же, кто считал возможным наживаться даже за счет доходов, поступавших богам, Агесилай унизил настолько, что они и глаза не смели поднять на эллина. Землям друзей он обеспечил безопасность; напротив, на земле врагов он собрал такую богатую добычу, что смог в течение двух лет жертвовать дельфийскому святилищу более ста талантов.

Царь Персии решил, что виновником его неудач является сам Тиссаферн, и отправил Тифравста с приказом отрубить Тиссаферну голову. После этого дела варваров стали еще безнадежнее, а положение Агесилая укрепилось еще более. От всех народов являлись к нему посольства с предложениями дружбы, многие переходили на его сторону, чтобы добиться свободы, так что Агесилай стал во главе не только эллинских государств, но и многих варварских народов. Особого восхищения заслуживает он еще и по следующей причине. Хотя он стал повелителем многих государств на материке и властителем островов, после того как спартанское государство предоставило ему флот, несмотря на то, что слава его и могущество увеличились необыкновенно, и он смог бы добиться для себя любых благ, каких бы он ни захотел (особое значение при этом имел возникший у него замысел разгромить державу, пытавшуюся прежде завоевать Элладу), — итак, несмотря на все это, он не позволил себе увлечься ни одной из предоставлявшихся ему возможностей. Когда от властей его родины прибыл приказ оказать помощь отечеству, [429] Когда от властей его родины прибыл приказ оказать помощь отечеству… — Агесилай был отозван в Грецию в 394 г. в связи с выступлением там против Спарты целой коалиции греческих государств — Фив, Афин, Коринфа и Аргоса, которых поддерживала Персия (так называемая Коринфская война 395–387 гг.). он исполнил его точно с такой же готовностью, как если бы он один стоял перед эфорами в отведенном им помещении. [430] .. как если бы он один стоял перед эфорами в отведенном им помещении. — Высшей правительственной коллегией в Спарте были 5 эфоров, которые ежедневно собирались на свои заседания и для совместных трапез в специальном помещении на городской площади. Власть и авторитет эфоров были столь велики, что цари приветствовали их стоя, тогда как они перед царями не обязаны были вставать. Тем самым он ясно показал, что не променяет своей родины на весь мир, своих старых друзей — на приобретенных вновь и что постыдным, хотя и безопасным, выгодам предпочитает справедливые и благородные действия, даже если они и сопряжены с опасностями. Нельзя не назвать деянием царя, заслуживающего самой высокой похвалы, и то, что Агесилай, застав государства, оказавшиеся со времени его отплытия под его властью, в состоянии междоусобной борьбы вследствие постоянно меняющегося там государственного строя, добился, никого при этом не изгоняя и не предавая смертной казни, того, что в этих государствах воцарились единодушие, всеобщее благоденствие и гражданский мир. [431] … в этих государствах воцарилось единодушие, всеобщее благоденствие и граждан-ский мир. — В результате Пелопоннесской войны гегемония над островными и прибрежными полисами в Эгеиде перешла от Афин к Спарте, которая повсеместно свергла демократии и привела к власти олигархов. Первоначально это было осуществлено всесильным полководцем Лисандром, который в «освобожденных», городах поставил спартанских наместников — гармостов и комитеты десяти — декархии из местных олигархов, — и тех и других из лично преданных ему людей. С падением влияния Лисандра и ликвидацией, по инициативе эфоров, созданной им системы Декархий, силы олигархов в греческих городах оказались ослаблены, и это привело к новой полосе смут. Упорядочение дел, проведенное в малоазийских городах Агесилаем, очевидно, имело в виду новое усиление олигархических группировок, которые, однако, теперь были ориентированы на служение не Лисандру, а царю Агесилаю и Спарте. Ср.: Xen. Hell., Ill, 4, 2 слл.; Plut. Lys., 23 сл.; Ages., 6 слл.; 15, 1; Nepos. Lys., 3, 1. По этой причине, когда он покидал Азию, жившие там эллины были опечалены не только из-за того, что лишались правителя: они скорбели так, как если бы их покидал отец или друг. А в конце они доказали всю искренность своей дружбы: они добровольно отправились вместе с ним на помощь спартанскому государству. Так поступали они, хорошо зная, что им придется воевать с противником, который ничуть не слабее их. На этом закончились подвиги Агесилая, совершенные в Азии.