Марк Юстин - Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа»

X, 3, 2. ...пошел войной на кадузиев. - Кадузии (кадусии) – разбойничье племя, населявшее горы на севере Мидии. Рассказ Юстина об участии Кодомана, будущего царя Персии Дария III, в походе против кадусиев ср.: Diod. XVII, 6.

X, 3, 5. ...после смерти царя Оха... – Сразу после убийства Артаксеркса III Оха на престол Багоем был возведен младший сын царя – Арсес, однако в 336 г. до н.э. он также стал жертвой заговора Багоя и был убит вместе со своей семьей. Тогда персидским царем был провозглашен представитель боковой линии рода Ахеменидов по прозвищу Кодоман (судя по вавилонским астрономическим текстам, до вступления на престол он именовался Арташат; об этом см.: Дандамаев М.А. Политическая история... С. 275, прим. 71). Новый царь принял тронное имя Дарий (III). Позднее Багой попытался отравить и этого своего ставленника, но Дарий, узнав о такого рода его намерении, сам заставил Багоя выпить яд. См.: Diod. XVII 5; ср.: Агг. Anab. II, 14, 5. Дарий III – последний царь Персидской державы, рухнувшей под ударами македонской армии Александра Великого, – правил с 336 по 330 г. до н.э.

Гл.1.(1) Так как в войске Филиппа были разные народности, то, когда он был убит, все они восприняли это по-разному. (2) Одни, угнетаемые несправедливым рабством, конечно, стали надеяться на получение свободы; (3) другим надоела долгая служба, и они радовались тому, что избавились от похода в Азию; (4) некоторые сокрушались о том, что факелом, зажженным для свадьбы дочери, пришлось поджечь погребальный костер отца; (5) а друзей царя при столь неожиданной перемене охватил великий страх. Они представляли себе то Азию, вызванную на бой, то Европу, еще не укрощенную, (6) то иллирийцев, фракийцев, дарданцев и другие варварские племена, верность которых была сомнительна, которые в душе были предателями, – если бы все эти народы одновременно отложились от Македонии, устоять было бы невозможно. (7) При этих обстоятельствах как бы неким целебным средством явилось выступление Александра: (8) в народном собрании он настолько своевременно успокоил и ободрил весь простой народ, что тех, кто боялся, избавил от страха и внушил всем веру в себя. (9) Было ему двадцать лет от роду, и в этом возрасте он был хотя и многообещающим, но таким скромным, как будто хотел в дальнейшем проявить себя на деле. (10) Македонян он освободил от всех государственных повинностей, кроме военной службы; этим поступком он заслужил такое расположение со стороны всех окружающих, что стали говорить: на престоле сменился человек, но доблесть царская осталась неизменной.

Рис. Александр Македонский.

Гл.2.(1) Первой заботой. Александра было устройство похорон отца; прежде всего он приказал убить перед могильным холмом отца соучастников его убийства. (2) Пощадил он только Александра Линкеста, брата..., сохранив в его лице вестника о своем воцарении. Линкест первый приветствовал Александра как царя. (3) Приказал он также убить соперника своего по праву на власть (aemulum imperii), своего брата Карана, рожденного от мачехи. (4) В самом начале царствования Александр усмирил многие восставшие племена, подавил несколько вспыхнувших было мятежей. (5) Ободренный этими успехами, он поспешно направляется в Грецию, где, по примеру отца, вызывает в Коринф представителей от греческих государств и становится их вождем вместо отца. (6) Затем он берется за уже начатую его отцом войну против персов. (7) Занятый приготовлениями к ней, он получает известие, что афиняне и фивяне, отпав от него, перешли на сторону персов, что виновником отпадения их является оратор Демосфен, которого подкупили персы огромным количеством золота, (8) что этот Демосфен утверждал, будто все войско македонян вместе с царем уничтожено трибаллами, и даже привел на собрание свидетеля, который говорил, что он сам был ранен в том сражении, в котором пал царь. (9) Этот слух, как узнал Александр, изменил настроение почти во всех государствах, и македонские гарнизоны оказались в осаде. (10) Чтобы помешать этому движению, Александр с такой быстротой со своим вооруженным и подготовленным войском обрушился на Грецию, что люди едва верили своим глазам, видя перед собой того, о приходе которого и не помышляли.

Рис. Демосфен.

Гл.3.(1) Проходя через Фессалию, Александр напомнил фессалийцам о благодеяниях своего отца и о своем близком родстве с ними по матери, происходившей из рода Эакидов. (2) Фессалийцы жадно слушали такие речи, избрали его, как в свое время и его отца, вождем всего фессалийского народа и предоставили в его распоряжение все налоги и доходы. (3) А афиняне, которые первыми отложились от Македонии, первыми же стали об этом сожалеть. (4) Перейдя от презрения к врагу к преклонению перед ним, они стали превозносить молодость Александра, к которой ранее относились с пренебрежением, ставя ее выше доблести старых вождей. (5) Отправив к Александру посольство, афиняне умоляли его не идти на них войной; царь выслушал послов, осыпал их резкими упреками, но от войны отказался. (6) После этого он направил войско в Фивы, намереваясь также милостиво поступить с фивянами, если он встретит с их стороны такое же раскаяние. (7) Но фивяне пустили в ход оружие, а не мольбы и просьбы. Поэтому, когда они потерпели поражение, им пришлось испытать все ужасы позорнейшего плена. (8) Когда на совете обсуждали вопрос о разрушении Фив, фокидяне и жители городов Платей, Феспий и Орхомена, союзники Александра и соучастники его победы, стали говорить о разрушении их городов фивянами и об их жестокости, (9) упрекали фивян за их приверженность к персам, проявленную ими не только теперь, но и в давно прошедшие времена, во вред свободе Греции. (10) Вследствие этого, говорили они, фивяне ненавистны всем народам; это видно уже из того, что все связали себя клятвой после победы над персами разрушить Фивы. (11) Ко всему этому они прибавляют сказания о прежних преступлениях фивян, которыми, сказаниями, переполнены все театральные представления, – все это для того, чтобы разжечь ненависть к фивянам не только за их недавнее вероломство, но и за худую славу о них, идущую с древних времен.

Гл.4.(1) Тогда один из пленных, Клеад, получивший разрешение говорить, сказал следующее: фивяне отложились не от царя, о котором они слышали, что он убит, а от наследников царя; (2) виноваты они в легковерии, а не в измене; за эту вину, однако, они понесли уже тяжелое наказание – их молодежь истреблена; (3) теперь остались лишь толпы стариков и женщин, настолько же бессильных, насколько безвредных, которые к тому же перенесли столько насилий и оскорблений, что никогда не приходилось им терпеть ничего более горького; (4) и он, Клеад, просит теперь уже не за граждан, которых осталось так мало, а за невинную родную землю и за город, который порождал не только мужей, но и богов. (5) Лично царя Клеад заклинал вспомнить о его религиозных связях с Фивами: ведь в Фивах рожден Геркулес, от которого ведет начало род Эакидов, в Фивах же провел свое детство отец царя – Филипп. (6) Поэтому он просит царя пощадить тот город, который некоторых предков Александра, здесь рожденных, чтит в числе богов, других же, воспитавшихся здесь, видел достигшими высшей царской власти. (7) Но сильнее был гнев, чем мольбы: город разрушают; (8) земли делят между победителями; пленных продают «под венком» в рабство, и все растущая цена на них зависит не от их пригодности для покупателей, а от ненависти их врагов. (9) Все это внушило афинянам жалость к ним. Поэтому они, вопреки царскому запрещению, открыли свои ворота для фиванских беглецов. (10) Александр был этим так разгневан, что, когда афиняне, отправив второе посольство, умоляли его не идти на них войной, он отказался от войны только на том условии, чтобы ему были выданы ораторы и военачальники, под влиянием которых афиняне столько раз бунтовали. (11) Хотя афиняне готовы были на это пойти, чтобы не пришлось воевать, но согласились на том, что военных вождей отправят в изгнание, а ораторы останутся. (12) Военные вожди, отправившись из Европы к Дарию, немало принесли пользы военным силам персов.