Роман Светлов - Книга Вина

Второе начало – сын Зевса и Латоны, мой владыка Феб [66]; и с ним сравнялся Вакх, получив равностепенный удел. В противовес кифаре он дал смертному роду приятную усладу флейты, которая чарует душу и возвращает молодость телу. Он же и вещатель – вакхическое неистовство содержит крупную долю пророческого духа: мощной силой своего наития бог заставляет одержимых им говорить будущее. Он же, наконец, вместе с ним приобрел и долю военной силы: не раз выстроенное и вооруженное войско было рассеяно внезапным ужасом, прежде чем его коснулось копье врага; а ведь и это – бешенство, насылаемое Дионисом. И ты увидишь еще, что он займет и дельфийские скалы, резвясь с факелами на двуглавой горе, бросая и потрясая вакхической ветвью, и будет велик во всей Элладе» [67].

Словам прорицателя Тиресия вторит хор: «Сын Семелы – великий бог-покровитель увенчанных гостей на веселом пиру; над ним, который дал нам такие дары: водить шумные хороводы, веселиться при звуках флейты, отгонять заботы, когда на праздничном пиру поднесут усладу вина, когда за трапезой украшенных плющом мужей кубок навеет сон на них… Уйти бы нам на Кипр, на остров Афродиты, где обитают чарующие душу смертных Эроты! Или в бездождный Пафос [68], оплодотворяемый струями варварской реки о ста устьях! Но где та, что краше всех, где Пиерия [69], родина муз, где святые склоны Олимпа? Туда веди нас, о Бромий [70], Бромий, наш вождь, наш благословенный бог! Там Хариты, там нега, там вакханкам дозволено резвиться. Да, наш бог, сын Зевса, любит веселье, но он любит и благодатную Ирену [71], кормилицу молодежи; оттого-то даровал он людям усладу вина, равно доступную и богачу и бедняку, ни в ком не возбуждающую зависти. Оттого-то ему и противны те, кто не о том заботится, чтобы и в светлые дни, и в сладкие ночи проводить в блаженстве свою жизнь. Вот где мудрость: умом и сердцем сторониться от безмерно умных людей. Веру и обряды простого народа – их принимаем и мы».

Вместе с тем в той же трагедии мы видим антитезис – таинства Диониса часто становились прикрытием типичной распущенности. Пенфей говорит: «Но вот я слышу о небывалом бедствии, разразившемся над нашим городом, – что наши женщины, под предлогом мнимых вакхических таинств, оставили свои дома и теперь беснуются в тенистых горах, чествуя своими хороводами этого новообъявленного бога – Диониса, как его зовут; что они группами расположились вокруг полных кувшинов вина (здесь глаза Пенфея загораются странным блеском; его голос дрожит от внутреннего волнения, которое он хочет побороть, но не может), и тут – кто сюда, кто туда – украдкой уходят в укромные места, чтобы там отдаваться мужчинам; они прикидываются при этом, будто они – священнодействующие менады, на деле же они более служат Афродите, чем Вакху».

Еврипид как гениальный провидец видел обе стороны поклонения богу вина. И, хотя победу в противостоянии с Пенфеем у него неизбежно одерживает Дионис, Пенфей в этой трагедии выступает настоящим драматическим героем, видящим возможную изнанку вакхической жизни.

О власти вина Еврипид говорит и в своей сатире «Киклоп» – но уже в насмешливой форме. В отличие от персонажа «Одиссеи», Еврипидов Полифем – рачительный хозяин, заботящийся о сохранности своих запасов и не знакомый с винопитием. Люди раздражают его как угроза устоявшейся жизни и источник соблазна для прислуги.

Старый слуга Полифема – силен – тоскует по вакхическим празднествам, которых он оказался лишен, попав в услужение «безбожному киклопу». Когда на остров Полифема (на Сицилию) прибывают Одиссей и его спутники, они встречают силена и пытаются уговорить его продать им продовольствие. Начинается торг [72]:

Силен

А сколько ж нам ты золота отсыплешь?

Одиссей

Не золота… а Вакхова питья.

(Приподнимая мех.)

Силен

(сладострастно)

Отрадный звук… давно вина я не пил.

Одиссей

(ослабляя ремень у мешка)

Нам дал его сын бога, сам Марон [73].

Силен

(с улыбкой воспоминания)

Я на руках носил его ребенком.

Одиссей

Сказать ясней – он Вакхом и рожден.

Силен

(будто не замечая мешка)

А где ж вино, с тобою или в трюме?

Одиссей

(приподнимая мех на руке)

Вот этот мех наполнен им, старик.

Силен

(с загоревшимися глазами)

Разок глотнуть… Вина-то в этом мехе!

Одиссей

И столько же еще припасено.

Силен

О, дивный ключ, ты радуешь нам сердце.

Одиссей

(сотрясая вино)

Не хочешь ли попробовать винца?

Силен

И следует… Какой же торг без пробы?

Одиссей

И чаша есть при мехе… В самый раз.

Силен

(берет у него отвязанную чашу и подставляет под отверстие наклоненного Одиссеем меха)

Погромче лей… Чтоб помнилось, что пил…

Одиссей (наливает)

Держи.

Силен

О, боги… Аромат какой!

Одиссей

Ты видишь аромат?

Силен

Дыханьем слышу…

Одиссей

Отведай-ка… так не словами только

Оценишь ты вино мое.

Силен

Плясать

Нас приглашает Бромий… Го… го… го…

Одиссей

А в горле-то бульбулькало приятно?

Силен

Мне кажется, что до конца ногтей

Проникли в нас живые токи Вакха.

Одиссей

И денег я тебе в придачу дам.

Силен

(сладко дрожащим голосом)

Ослабь завязки меха… Что нам деньги?

Одиссей

А где ж сыры? Неси сперва ягнят.

Силен

Все сделаю. И к черту всех хозяев!

Душа горит, и за бокал вина

Я отдал бы теперь стада киклопов

Всех, сколько их ни есть. Стряхнуть тоску,

А там… Хоть с этого утеса в море…

Кто радостей не любит хмеля, тот —

Безумец; сколько силы, сколько сладкой

Возможности любить, какой игре

Оно сулит свободу… а какие

Для дерзких рук луга… И танцевать

Зовет нас бог и отнимает память

Прошедших зол… И побоюся я

За сладкий дар так огорчить Киклопа,

Чтоб плакал глаз единственный его?!

(Уходит в пещеру.)

В дальнейшем Одиссей использует вино в качестве средства, при помощи которого он вынуждает киклопа потерять контроль над собой (чтобы затем ослепить его). Странствующий герой отговаривает киклопа от намерения идти к своим братьям, живущим неподалеку от него. В результате вместо импровизированного симпосия Полифем пьет вино в одиночку – со всеми последствиями этого пагубного процесса. Великолепный мастер сценического диалога, сплетающегося из коротких фраз нескольких участников действия, Еврипид убедительно передает говорок пьяного киклопа, демонстрирующий, как вино все более овладевает им.

Одиссей

Послушай нас, Киклоп, ведь этот Вакх,

Которым я поил тебя, нам близок.