Сыма Цянь - Исторические записки. Т. V. Наследственные дома

Основное внимание в историях наследственных домов уделено политической и военной истории различных государственных образований, существовавших на территории древнего Китая в период Чжоу, борьбе этих царств и княжеств между собой за власть внутри каждого из наследственных домов, возвышению одних и падению других участников этой многовековой исторической эпопеи. Сведения о социально-экономических условиях общественной жизни достаточно редки и фрагментарны. Лишь иногда встречаются упоминания о тяжелой [20]жизни народа, о беспутстве и расточительстве местных правителей и о редких попытках проведения тех или иных реформ с целью развить производительные силы княжества (как, например, реформы Гуань Чжуна в Ци). Несколько большее количество данных о социально-экономических условиях того времени нам предоставляет гл. 48, посвященная предводителю народного восстания против дома Цинь — Чэнь Шэ, из которой мы узнаем о различных повинностях, существовавших в империи Цинь, о таких слоях населения, как батраки и рабы. Но в разделе Ши цзя эта глава — исключение.

Вместе с тем внимательное знакомство с историей наследственных домов позволяет лучше представить себе некоторые важные стороны того семивекового периода, который открыл собой эру китайской государственности и привел к формированию этнической общности хуася — древних китайцев на просторах Восточноазиатской равнины. Главы Ши цзя рисуют нам детали этого крайне важного в истории китайского народа периода, когда в ходе непрерывных контактов, взаимодействий, борьбы, завоеваний постепенно складывался тот социальный и культурный ареал, который и послужил основой для древнекитайской цивилизации. Обратимся к этническим процессам, зафиксированным в Ши цзя .

Из глав раздела, посвященных периоду Чжоу, неопровержимо явствует, что во времена Западного Чжоу и Чуньцю на значительной части территории страны еще самостоятельно проживали иноплеменники, так называемые варвары, и система пожалований их земель ставленникам или родичам чжоуского дома не отражает исторических реальностей. На этих землях тогда еще господствовали иные племена, особенно на удаленных от столицы землях, царили иные нравы и обычаи. На это указывает и материал историй этих домов. Так, в истории дома У сообщается о том, что бежавшие к цзинским маням сыновья чжоуского вана Тай-бо и Чжун Юн «покрыли свои тела татуировкой и обрезали волосы», чтобы приспособиться к местным обычаям. Характерно, что в том же доме первые 19 правителей скорее всего были племенными вождями, так как только после них прослеживается относительно устойчивая генеалогическая линия правящего дома в У. История царства Юэ начинается с признания в том, что первые правители Юэ татуировали тело и обрезали волосы «не как китайцы», накрывали жилища сорными травами (см. ШЦ, т. 4, гл. 41, с. 1739). Тот факт, что первые правители владения Ци (гл. 36) не имели китайских имен и именовались прозвищами — Дунлоу-гун (« гун Восточной башни»), Силоу-гун (« гун Западной башни») и Моуцюйгун (« гун , замышляющий жениться»), также убедительно свидетельствует о тесной связи этих вождей с некитайской средой, скорее всего с хуайскими и , населявшими эту [21]часть Шаньдунского полуострова. Аналогичные факты мы встречаем и в истории окраинного царства Чу. Чуский ван говорил циньскому послу Чжан И уже в период Чжаньго: «Я — варвар, живу в глухих местах» (ШЦ, т. 5, гл. 70, с. 2298); другой чуский правитель, Сюн-цюй, заявлял: «Я — варвар и поэтому не ношу звания и не буду иметь посмертного титула, как [у правителей] Срединных государств» (ШЦ, т. 4, гл. 40, с. 1692). Следует обратить внимание и на то, что в именах более десятка чуских правителей начальной поры имеется знак Сюн — «медведь», скорее всего тотемный знак местных племен. Разумеется, приемы и методы покорения местного населения были различными: иногда применялась грубая сила, иногда проводилась постепенная, длительная ассимиляторская деятельность чжоусцев, распространявших культурные навыки и традиции из более развитых центральных районов страны. Луский Бо Цинь докладывал Чжоу-гуну о том, что он в своем владении «изменял обычаи людей, исправлял правила их поведения» (ШЦ, т. 4, с. 1524). В Цзо чжуань утверждается, что «с помощью добродетели покорялись Срединные государства, а на варваров в четырех сторонах света наводится страх» (ШСЦ, т. 28, гл. 16, с. 624). Так совокупностью различных мер обеспечивались ассимиляция местных племен, закрепление окраинных территорий за домом Чжоу, хотя бы номинально, что в конечном счете вело к постепенному сглаживанию культурной неоднородности отдельных княжеств.

В «Наследственных домах» нашли свое отражение и некоторые элементы общей системы взглядов древних китайцев, их представлений об окружающем мире, о принципах управления обществом, их верований. Чрезвычайно симптоматичен тот факт, что Сыма Цянь счел необходимым в гл. 38 поместить полный текст главки Шан Шу под названием Хун фань («Великий план», или «Великие правила»). В легенде, повествующей о появлении этих правил, сообщается о том, как чжоуский У-ван посетил иньского мудреца Цзи-цзы и сказал ему: «О мудрец! Небо в Сокровенном молчании определило [правило жизни] народа, живущего на земле, чтобы помочь ему жить в покое, однако я не знаю порядка, [должного существовать] в поведении каждого и в отношениях между людьми». Тогда Цзи-цзы передал вану Великий закон (девять разделов), который был дарован Небом легендарному Юю.

В этом интереснейшем документе Позднего Чжоу содержится изложение космогонических представлений древности, связи природы и категорий времени с человеческой деятельностью (разделы: пять первооснов-стихий, пять исчислений времени, природные знамения), говорится о нормах поведения правителя, его моральных качествах, перечисляются области управления (разделы: восемь управлений, о совершенстве правителя, [22]о трех моральных качествах, разрешение сомнений) и рассматриваются некоторые характеристики и условия деятельности самого человека как частицы природы и общества (разделы: о пяти способностях, о благе и зле). Большую роль «Великий план» отводит ритуальной стороне и гаданиям, предзнаменованиям. По определению советских синологов, «основной текст „Великих правил является отражением древнейшей культурной традиции, основанной на практике гадания, в значительной степени ритуальной, формализованной и предусматривающей структурное видение мира...» [6] А. М. Карапетьянц. Древнейшая китайская культура по свидетельству «Великих правил». — Пятая научная конференция «Общество и государство в Китае», вып. 1, с. 29. . «Этот документ, — писал С. Кучера, — представляет собой компактную, всестороннюю и целостную программу лучшего устройства страны и человеческой жизни» [7] С. Кучера. «Великий закон» — великая политическая утопия древнего Китая. — 3-я научная конференция «Общество и государство в Китае», вып. 1, с. 23. .