Лафкадио Хирн - Призраки и чудеса в старинных японских сказаниях. Кайданы

Что же касается огромных бумажных бабочек ( о-тё и мэ-тё ) – традиционных атрибутов японской свадьбы, – не стоит думать, что они имеют какое-то сверхъестественное значение. Это всего лишь символы счастливого брачного союза, воплощение надежды на то, что жизнь новобрачных окажется подобной цветущему саду, в котором они будут порхать вместе, как две бабочки, то устремляясь вниз, то поднимаясь к небу, но никогда не разлучаясь надолго.

Небольшая подборка хокку о бабочках послужит прекрасным примером интереса японцев к эстетическому аспекту этой темы. Одни трехстишия – всего лишь зарисовки с натуры, эскизы, состоящие из нескольких точных штрихов, вернее, из семнадцати слогов. Другие – плоды воображения, изящные метафоры, сплетения намеков. В любом случае читателю обеспечено разнообразие. Возможно, сами по себе эти вирши кого-то оставят равнодушным. Но вкус к японской поэзии приобретается не в одночасье, и оценить все ее достоинства, всю сложность и красоту композиций можно лишь в ходе долгого их изучения. Некоторые критики скоропалительно заявляют, что искать смысл в стихах, состоящих из семнадцати слогов, «было бы абсурдно». А как же знаменитая строчка Крашоу [43] Крашоу Ричард (1613–1649) – английский поэт, прославившийся сочинениями на религиозные темы. ( Примеч. пер. ) о первом чуде, явленном на брачном пире в Кане? [44] Согласно Евангелию от Иоанна, Иисус Христос, приглашенный на свадьбу в Кане Галилейской, превратил воду в вино. ( Примеч. пер. ) «Nympha pudica Deum vidit, et erubuit» [45] «Робкая нимфа, Бога узрев, покраснела». Другой, общепринятый, вариант перевода: «Робкие воды, Бога узрев, покраснели». В этой строчке обыгрывается двойной смысл слова nympha, которым античные поэты обозначали и божество источников (водную нимфу), и сами источники. Японская поэзия тоже строится на изысканной игре слов. ( Примеч. авт. ) . Всего четырнадцать слогов – и бессмертная слава. Вот и японцы управляются со своими семнадцатью слогами не менее, а возможно, и более искусно; они не раз и не два – быть может, тысячи раз – достигали в этом деле высот мастерства. Однако в приведенных ниже хокку нет ничего особенно примечательного, поскольку они выбраны вовсе не за поэтическое совершенство.

«Скользнувшее с плеч хаори. Очертания бабочки».

«Нуги-какэру» означает «снять [одежду] и повесить», а также «начать снимать [одежду]». Более точно смысл стихотворения можно передать так: «Бабочка обликом напоминает женщину, снимающую хаори ». Чтобы оценить образность этого хокку, нужно представлять себе, как выглядит хаори. Это шелковая накидка, похожая на плащ с широкими рукавами, ее носят и мужчины, и женщины. Но в стихотворении определенно имеется в виду женское хаори – более пестрое, чем у мужчин, богато украшенное, из дорогой ткани. Подкладку хаори обычно делают из шелка одного или нескольких ярких цветов. Когда хаори снимают, подкладка становится видна во всем своем великолепии – буйство красок и колыхание рукавов действительно вызывают в памяти образ летящей бабочки.

«В силок птицелова стремится без устали бабочка».

Птицеловы смазывают силки птичьим клеем. В стихотворении намекается на то, что бабочка пытается помешать человеку в охоте на пернатых, которые непременно насторожатся, увидев, чем испачканы ее крылышки.

«На колоколе в храме бабочка сладко уснула».

«Даже во сне веселые игры видит бабочка травяная».

Когда бабочки спят, у них иногда подрагивают крылья – как будто бабочкам снится, что они летают.

«Проснись, проснись! Другом мне стань, спящая бабочка».

Это стихотворение Басё, величайшего из сочинителей хокку. В трехстишии выражено предчувствие пробуждения весны.

«Птица в клетке. Печаль в глазах и зависть – к бабочке».

«Трепетание крыльев бабочки. А день почему-то безветренный».

«Опавший лист обратно на ветку вспорхнул. Нет! Всего лишь бабочка».

Аллюзия на буддийскую поговорку ракука эда-ни каэрадзу, хакё футатаби тэрасадзу – «опавший лист не вернешь на ветку, разбитое зеркало не склеишь».

«Состязанье затеяла бабочка с облетающими цветами – кто легче?»

Возможно, образ навеян кружащимися в воздухе лепестками вишни-сакуры.

«Женщина идет своей дорогой, а бабочка то обгонит ее, то за спиной кружится».

«Бабочка летит за цветами, не заботясь, что вор их уносит».

«Осенняя бабочка. Бедняжка! Оставшись без товарок по играм, за человеком следует».

«Бабочка! Даже погоня не заставит ее суетиться».

«Всем бабочкам на глазок лет семнадцать – восемнадцать, не больше».

Автор трехстишия уподобил бабочек грациозным юным девам в изысканных нарядах с длинными развевающимися рукавами… В Древней Японии, если верить поговорке, считалось, что даже демоны в юности не так уж страшны: они мо дзюхати адзами-но хана – «в восемнадцать и сам черт не черт, а цветочек чертополоха».

«Бабочки так резвятся, будто в мире нет ни зависти, ни вражды».

«Бабочки так резвятся, будто все их чаяния уже сбылись в этом мире».

«Белопенные цветы на волнах распустились, увы, не для бабочек».

«Когда в подлунный мир мы бабочками вернемся, возможно, будем счастливы вместе».

По всей видимости, смысл трехстишия таков: «Счастье, говоришь? Ну да, если в следующей жизни мы оба родимся бабочками, тогда, быть может, нам и удастся поладить». Это хокку написал знаменитый поэт Исса по случаю развода с женой.