Иван Рак - Зороастрийская мифология [Мифы древнего и раннесредневекового Ирана]

д) Персидская империя, созданная Киром II, была очень непрочной. Она удерживалась только военной силой, и когда контроль из центра ослабевал, сразу начинались волнения. Так, «после смерти Кира <...> тотчас же начали отпадать города и племена» (Ксенофонт). С отъездом Камбиза (525 г. до н.э.) сепаратистские настроения в покорённых областях усилились, и спустя три года дошло до крупных волнений.

е) Камбиз не только в дальних сатрапиях воспринимался как захватчик и деспот, но был нелюбим и персами (сравн.: Геродот. III.34-37). От налогов и других тягот, связанных с ведением войны, Персия должна была страдать не меньше прочих областей, а от наборов в войско даже больше: армия, укомплектованная враждебными персам «инородцами», была бы ненадёжна. Поэтому волнения случались и в Персии; например, они перекидывались туда при неспокойствии в соседних Мидии и Эламе.

ж) Крупные волнения не могли не превратиться в разгул беззакония, грабежи, погромы, — и человек, положивший этому конец, был бы встречен сочувственно большинством народа.

з) Возможно, Бардия с подчинённым ему гарнизоном сперва выступил в скромной роли усмирителя мятежа, и только впоследствии воспользовался ситуацией для захвата власти. Это едва ли был взвешенный расчёт, скорей — авантюра (как, впрочем, почти все перевороты).

и) Камбиз умер при загадочных обстоятельствах. Версия убийства, пожалуй, наиболее вероятна.

к) Либеральные начинания Бардии — отмена воинской повинности и налогов на три года — были вынужденными: только популистские обещания могли найти отклик в народе и обеспечить новой власти широкую поддержку. Аристократия же не могла приветствовать переворот единодушно: просто-напросто так не бывает. Уже одно то, что на короткий переход от Пишияувады до Пасаргад [81] Упоминание Геродотом Суз как резиденции Ахеменидов (напр., III.70) — анахронизм: в Сузах находилась административная столица, а царский дворец — в Пасаргадах. (где Бардия, соблюдая древний обычай, должен был короноваться) потребовалось около четырёх месяцев, говорит об упорном сопротивлении, которое Бардия встречал («сопротивление» в широком смысле — не обязательно вооружённое). Ещё более красноречивое свидетельство — перенос царской резиденции в Мидию ( «Бех.» 1.48-61). (Предположение, что Бардия проследовал в Мидию, минуя Пасаргады, маловероятно: в этом случае нельзя удовлетворительно объяснить, каким образом жена Камбиза Хутáуса(греч. Атóсса), остававшаяся во дворце Ахеменидов, стала женой Гауматы/Бардии, «как и все остальные жёны Камбиза» ( Геродот. III.68, 88)).

Остаётся признать слова Дария «никто не осмеливался сказать что-либо против Гауматы-мага» [ А ] ( «Бех.» 1.61-71) всего лишь риторической фигурой, тем более что

л) кем бы ни был новый царь — самозванцем или настоящим Бардией, по отношению к племенной знати и местным культам он в точности следовал политике Ахеменидов: преследовались главным образом нелояльные священнослужители и мятежная знать. Вместе с тем, однако, Бардия/Гаумата должен был стремиться — и стремился — к централизации государственной власти, а для этого нужно было лишать родовую аристократию привилегий, подчинять её себе, отбирать земли, что не могло не вызвать ответного сопротивления.

м) Отмена воинской повинности уж никак не способствовала бы выполнению главной задачи — скорее подавить мятежи. Наверно, обещание Бардии/Гауматы отменить армейский набор было выполнено лишь отчасти. Может быть, проводились внешние пропагандистские акции, как то — роспуск некоторых подразделений (заведомо ненадёжных). Однако должна была прекратиться отправка пополнений в египетскую армию (верную Камбизу? или — убившую его, дабы не воевать с Бардией, а мирно разойтись по домам?), что само по себе было для всех большим облегчением. А положение низов особенно облегчало то, что Бардия/Гаумата лишал привилегий знатные [43] сословия. «Оплакивать» его ( Геродот. III.67) были причины, особенно если учесть, что при Дарии режим посуровел, и перемена произошла очень быстро: народу пришлось не постепенно отвыкать от дарованных поблажек, а ощутить резкий переход из одного состояния в другое.

н) Что касается мятежей, которые завспыхивали по всей державе после убийства Бардин, — это не были мятежи его сторонников. На мятежи людей подвигло не столько свержение Бардии, сколько — объективная ситуация. Повторялось то же самое, что было и после смерти Кира II, и после отъезда Камбиза. «Бехистунская» надпись подчёркивает именно сепаратистский характер всех девятнадцати восстаний. Многонациональные империи удерживаются силой, и чуть только крепления ослабевают, конструкция сразу начинает сыпаться. И не только империи-гиганты (как Россия после февраля 1917, СССР, бывший соцлагерь), но даже небольшие искусственные конгломераты этносов и религий (Югославия, Чехословакия, Грузия).

Однако, сколь бы ни были объективны причины «бехистунских» восстаний и сколько бы ни нашлось им аналогов из других эпох, — воссоздавая психологическую атмосферу тех событий, нельзя не принимать во внимание, что Бардия (= Гаумата, которого считали Бардией) и для тех, кто его поддерживал, и для тех, кто относился к нему враждебно, был законным царём, а Дарий — незаконным, едва ли даже не узурпатором. Законность его прав на власть даже при взгляде из наших дней кажется весьма и весьма сомнительной. Во вступлении к «Бехистунской» надписи (1.1-12) он причисляет двух своих предков — сатрапов из младшей ветви Ахеменидов — к царям правящей династии, через эту грубую натяжку пытаясь убедить (всех, проезжающих по дороге из Ирана в Междуречье, возле которой, на скале, и высечена надпись), что он — законный престолонаследник: «Восемь [человек] из моего рода были до меня царями. Я — девятый. Девять из нас были последовательно царями. По воле Аурамазды я — царь. Аурамазда дал мне царство» [ А ]. Далее ( «Бех.» 1.12-17) перечисляются подвластные ему страны: Персия, Элам, Мидия... Уже по настойчивости, с какой Дарий доказывает свою правоту, ясно, что большинство считало иначе. Вступительные формулы к своим надписям последующие Ахемениды заимствовали у Дария слово в слово: о подвластных странах, об Аурамазде, — но ни один не посчитал нужным декларировать законность своего царствования и перечислять родословную; и сам Дарий тоже больше никогда не повторял этого.

о) Заговор Дария и его приход к власти был бы воспринят в державе гораздо лояльнее, а среди персов даже сочувственно, если бы Дарий сверг не Бардию, а самозванца, и перед всеми разоблачил кощунственный обман. Так появилась официальная легенда о маге. Но