Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том XI

И потом она велела дать мне пятьсот динаров, и я вышел. И я проходил мимо этого места через несколько дней я увидел там слуг и всадников, и я вошёл в дом, и оказалось, что это люди Дамры, которые просят девушку вернуться к нему, а она говорит: «Нет! Клянусь Аллахом, я не взгляну в его лицо!»

И я пал ниц, благодаря Аллаха, о повелитель правоверных, из злорадства над Дамрой, а потом я приблизился к девушке, и она протянула мне записку, в которой стояло после имени Аллаха: «Госпожа моя, если бы я не жалел тебя, – да продлит Аллах твою жизнь! – я описал бы тебе, что произошло из-за тебя, и изложил бы тебе, чем ты меня обидела, так как это ты навлекла беду на себя я на меня и проявила дурную дружбу и малую верность и предпочла нам другую. Ты поступила несогласно с моей любовью, и Аллах-помощник в том, что случилось по твоей воле. Мир тебе!»

И девушка показала мне подарки и редкости, которые доставил ей Дамра, и оказалось, что их тысяч на тридцать динаров. Я видел эту девушку впоследствии, и Дамра на ней женился».

И ар-Рашид воскликнул: «Если бы Дамра не опередил меня, у меня было бы с ней дело из дел!»

Рассказывают также, о царь, что Исхакибн Ибрахим, мосулец, говорил: «Однажды вечером был я у себя в доме, а случилось это в зимнее время, и развернулись облака, и дожди громоздились друг на друге и капали, словно из дыр бурдюков. И отказался шедший и приходящий ходить по дорогам из-за дождей и грязи, и у меня стеснилась грудь, так как не приходил ко мне никто из друзей и я не мог к ним пойти из-за большой грязи и слякоти. И я сказал слуге: «Принеси чего-нибудь, чем бы я мог заняться». И он принёс мне кушаний и напитков, но они показались мне горькими, так как не было со мною никого, кто бы меня развлёк, и я все время выглядывал из окон и смотрел на дороги, пока не пришла ночь. И тогда я вспомнил невольницу, принадлежавшую одному из сыновей аль-Махди [27]которую я любил (а она умела петь и извлекать звуки из музыкальных инструментов), и сказал себе: «Если бы была она сегодня вечером у нас, моя радость была бы полной и сократились бы ночь, думы и беспокойство». И вдруг кто-то постучал в ворота и спросил: «Войдёт ли любимый, что стоит у дверей?» И я сказал себе: «Может быть, дерево желания принесло плоды?»

И я подошёл к воротам, и вдруг оказалось, что это моя подруга и на ней был зелёный плащ, в который она завернулась, а на голове парчовая повязка, предохранявшая от дождя. И она до колен утопала в грязи, и вся её одежда пропиталась водой из сточных труб, и была она как бы вылита в дивной форме [28].

«О госпожа моя, – спросил я её, – что привело тебя в такую непогоду?» И девушка ответила: «Твой посланный пришёл ко мне и описал, какова твоя любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе». И я удивился этому…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала шестьсот девяносто шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка пришла и постучала в ворота Исхака, он вышел к ней и спросил: «О госпожа, что привело тебя в непогоду?» И девушка ответила: «Твой посланный пришёл ко мне и описал, какова твоя любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе».

«И я удивился этому, но мне не хотелось сказать ей: «Я никого к тебе не посылал». И воскликнул: «Слава Аллаху за то, что он соединил нас после мук ожидания, которые я вынес, и если бы ты заставила меня прождать ещё минуту, я должен был бы сам бежать к тебе: я по тебе тоскую и очень тебя люблю».

И затем я сказал слуге: «Подай воды!» И он принёс котелок с горячей водой, чтобы девушка привела себя в порядок, и я велел ему лить воду ей на ноги, и сам принялся их мыть, а затем я приказал подать платье из роскошнейших одежд и одел девушку, после того как она сняла то, что на ней было. И мы сели, и я велел подать кушанья, но девушка отказалась от них, и я спросил: «Есть ли у тебя охота к питью?» И она отвечала: «Да!» – и выпила несколько кубков и спросила: «Кто будет петь?» – «Я, о госпожа», – ответил я. И девушка сказала: «Не хочу!» – «Кто-нибудь из моих невольниц», – сказал я. И девушка воскликнула: «Не желаю!» И я сказал: «Спой сама!» – но она молвила: «И я тоже не стану!» – «Кто же будет тебе петь?» – спросил я. И девушка молвила: «Выйди поищи, кто мне смог бы петь».

И я вышел, из покорности ей, но не имел надежды и был уверен, что никого не найду в такое время. И я шёл до тех пор, пока не дошёл до площади, и вдруг увидел слепого, который тыкал своей палкой в землю и говорил: «Да не воздаст Аллах тем, у кого я был, добром! Когда я пел, они не слушали, а когда молчал, они надо мной смеялись». – «Ты певец?» – спросил я его. И он ответил: «Да». И тогда я сказал: «Не желаешь ли ты закончить вечер у нас и развлечь нас?» – «Если хочешь, возьми меня за руку», – оказал он. И я взял его за руку и пошёл к дому. «О госпожа, – сказал я девушке, – я привёл слепого певца, мы будем им наслаждаться, и он нас не увидит». – «Ко мне его!» – воскликнула она. И я ввёл слепого и предложил ему кушанья, и он поел немного и вымыл руки, и затем я подал ему вино, и он выпил три кубка. «Кто ты будешь?» – спросил он потом. И я ответил: «Исхак, сын Ибрахима мосульского». И тогда слепой сказал: «Я слышал о тебе, и теперь радуюсь, что разделил с тобой трапезу». – «О господин, – сказал я, – я радуюсь твоей радости». И слепец молвил: «Спой мне, о Исхак». И я взял лютню, дурачась, и сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И когда я спел и песня окончилась, слепец сказал: «О Исхак, ты близок к тому, чтобы быть певцом!» И душа моя показалась мне ничтожной, и я откинул лютню. «Разве нет у тебя никого, кто бы хорошо пел?» – «спросил слепец. «У меня есть невольница», – ответил я. И слепец сказал: «Прикажи ей спеть». – «А ты споёшь, когда удостоверишься в том, как она поёт?» – спросил я. И слепец сказал: «Да!»

И когда: девушка спела, слепец воскликнул: «Нет, ты не показала никакого искусства!» И девушка откинула лютню, разгневанная, и сказала: «То, что у нас было, мы отдали, и если у тебя есть что-нибудь, окажи нам этим милость.). – «Подайте мне лютню, которой не касалась рука», – сказал слепец.

И я велел слуге принести новую лютню, и слепец настроил её и заиграл ни незнакомый лад и начал петь, говоря, такое двустишие:

И девушка взглянула на меня искоса и сказала: «Тайну, которая была между нами, твоя грудь не сумела удержать даже и часа – ты поверил её этому человеку».

И я стал ей клясться и извиняться перед ней и принялся целовать ей руки, щекотать ей груди и кусать щеки, пока она не засмеялась. И потом я обратился к слепому и сказал ему: «Спой, о господин».